SPQR V. Сатурналии - Джон Мэддокс Робертс

У меня было смутное ощущение, что, как и все остальные, в этот день она начала пить намного раньше.

– Ладно, Деций, почему ты здесь? – спросила моя невеста. – До меня уже дошли слухи, что вы с Клодием объявили перемирие, а это все равно что услышать, как кто-то обнаружил потерянную книгу «Илиады», в которой Патрокл застукал Гектора и Ахилла в одной постели. Расскажи, зачем ты здесь, и позволь мне тебе помочь.

Что ж, я ей рассказал. Я знал, что бесполезно пытаться иметь от нее секреты, хотя не видел, чем она может помочь мне в данном деле. Правда, что-то удержало меня от того, чтобы полностью изложить события в палатке стриги. Пережитое там все еще нервировало меня. Мне пришлось вернуться и заново наполнить чаши, прежде чем я закончил рассказ.

– Ты многое успел, а ведь ты пробыл в городе меньше трех дней, – заметила Юлия.

– Я сам горжусь своим усердием, – ответил я.

– Клодия!.. Мне бы хотелось, чтобы ты держался подальше от этой женщины. Она вполне способна на отравление, и я уверена, что именно она это и сделала. Ты действительно думаешь, что Клодия может оказаться невиновной?

– Только потому, что множество других людей, похоже, имели такие же, если не бо́льшие, причины покончить с Целером. Теперь я уверен, что его отравили, иначе зачем убивать травницу? Наверное, чтобы покрыть того, кто купил у нее яд. Но почему те марсы мне угрожали? По-моему, они должны были бы хотеть передать убийцу в руки правосудия…

Юлия наморщила лоб в глубоком раздумье. Бывали случаи, когда ей лучше меня удавалось уловить взаимосвязь событий – вероятно, потому, что ей не приходилось иметь дело с насилием, которое непрерывно держало меня в напряжении. Моя невеста всегда заявляла, что это потому, что она гораздо меньше пьет.

– Во всем этом постоянно обнаруживается один общий фактор, если тебе удастся достаточно долго не обращать внимания на ведьм, – сказала она наконец.

– На них довольно трудно не обращать внимания, – ответил я. – Какой же фактор?

– Галлия. Не так давно там заправляли Мурена и его брат. Целер должен был взять в качестве проконсульской провинции Трансальпийскую Галлию, но Флавий отобрал ее у него, и Целер умер, прежде чем смог добраться до судов и Сената, чтобы ее вернуть. Все свое время на посту консула он провел, борясь с Помпеем, а тот хотел получить командование над Галлией.

– А вместо этого, – сказал я, прокручивая в уме возможности, – твой дядя Гай Юлий получил всю Галлию на пять лет.

– Мой дядя не имеет никакого отношения к убийству Целера! – заявила Юлия.

Она все еще питала слабость к Цезарю, хотя к тому времени его амбиции стали ясны уже всем.

– Галлия… Не знаю, Юлия. Мы захватили эти земли, колонизовали их и сражались там так долго, что вряд ли кто-нибудь из важных государственных людей не имеет связи с Галлией. Я сам бывал там не раз по военным или дипломатическим делам.

– Но сколько из этих людей связаны с убийствами, к тому же совершенными так недавно? Сейчас Галлия – самый лакомый кусочек, какой только можно заполучить. Я удивляюсь, что не пытались отравить моего дядю. Ты же знаешь – Помпей хочет Галлию.

– Цезарь слишком умен для того, чтоб его отравили, – сказал я с той ясностью восприятия, которую иногда дарует мне вино. – Он наконец-то дал ветеранам Помпея земли для поселения. Когда за Помпеем стояли его раздраженные солдаты, он был силой, которую следовало учитывать. Теперь, даже если на носу добрая война, их будет трудно оторвать от тучных ферм в Кампании.

А ведь если подумать, то был изящный маневр – так Цезарь защитил себя от возможного предательства со стороны Помпея.

– Кроме того, – продолжал я, – Лисий сказал, что война может перейти в схватку с германцами, а не только с галлами. В схватках с германцами должно быть ничтожно мало добычи.

– Германцы? – быстро переспросила моя собеседница. – Кто это?

Тут мне пришлось довольно подробно изложить, о чем мы разговаривали с Лисием. Юлия внимательно следила за моим рассказом – у нее была способность Цезаря быстро схватывать политические и военные нюансы.

– Ты думаешь, этому интригану-египтянину можно доверять? – спросила она.

– Не вижу, какая ему корысть выдумывать такое, – ответил я. – Это может обернуться для твоего дяди катастрофой. Война будет не той, на которую он рассчитывает.

– Не смеши меня. Он способен справиться с чем угодно, включая большие армии еще более диких варваров. Когда он вернется из Галлии, то отпразднует самый большой триумф, который когда-либо видели в Риме.

Я сомневался, что у него есть такой шанс, что доказывает, как много я об этом знал.

– Деций, ради праздника я вольна ходить по городу, где хочу, без надзора бабушки, – сообщила моя невеста.

Бабушка Юлии была ужасной Аурелией, матерью Гая Юлия Цезаря. Она не погнушалась бы потребовать для меня публичной порки или казни за нарушение по отношению к ее внучке правил приличия, как уже делала это не один раз.

– И все равно я не понимаю, что это тебе даст? – засомневался я.

– А что еще делать в данном случае, кроме как собирать слухи, сплетни и злоехидные инсинуации? И я точно так же способна заниматься этим, как и ты!

– Ну, вообще-то да, но…

– Значит, договорились.

На том мы и порешили.

К тому времени нам понадобилось еще вина, и когда я протянул Юлии ее чашу, она заметила, что у меня перевязана ладонь.

– Что случилось с твоей рукой?

Девушка поставила свою чашу и взяла мою раненую ладонь в свои изящные пальцы патрицианки, как будто могла исцелить ее прикосновением.

– Во время морского путешествия на нас напали пираты, – сказал я. – Я получил эту рану, когда оттеснил врагов обратно на их корабль и прирезал их капитана.

Юлия уронила мою руку.

– Наверное, ты порезался, когда брился.

Остаток вечера мы бродили между палатками, восхищаясь множеством фигляров, демонстрирующих разнообразное мастерство, и вообще проникаясь настроением праздника. Мы видели выступающих животных, мальчиков, танцующих на туго натянутых канатах, труппы красивых юношей и девиц, исполняющих старинные танцы греческих островов, нубийцев, выдыхающих огонь, египетских фокусников и других, слишком многочисленных, чтобы всех их припомнить.

Персидский маг сделал букет из белых цветов, вдруг возникших из платья Юлии, а когда она восхищенно вскрикнула и попыталась взять их в руки, цветы превратились в белого голубя и улетели.

Благожелательная с виду старая крестьянка, глядя слезящимися глазами на наши ладони, предсказала нам будущее – мы будем наслаждаться долгими годами счастливого брака, множеством детей, процветанием и известностью. Она предсказывала то же самое всем, кто к ней подходил. Длинные очереди стояли возле палаток многих более профессиональных провидцев: люди ожидали, когда им предскажут, что их ждет в грядущем году. Я высматривал палатку Фурии, но не видел ее.