Ты не виноват - Дженнифер Нивен

Вайолет смутным пятном проносится мимо, волосы развеваются за ней, как воздушный змей. Они попадают в солнечные лучи, и их кончики начинают сверкать подобно золоту. Я так глубоко залез в собственную голову, принимая все текущие мимо мысли, что поначалу не полностью осознаю, что это именно она. Потом я спохватываюсь и бросаюсь ей вдогонку. И вот я уже пристраиваюсь рядом с Вайолет, стараясь удерживать темп ее шага. Но вот она снова обгоняет меня, и мне приходится потрудиться, чтобы оказаться рядом, я собираюсь с силами и почти отрываюсь от земли. Но так я могу и улететь далеко-далеко. Это и есть мой секрет – что в любой момент я могу улететь. Все люди на земле, кроме меня – а теперь еще и Вайолет, – перемещаются с места на место очень медленно, как будто они нагружены чем-то. И мы, конечно, быстрее них, даже вместе взятых.

Но вот мы добираемся до машины, и Вайолет победно смотрит на меня, как будто хочет сказать: «Ну что, получил?» Что ж, я решаю уступить ей на этот раз, тем более ее выигрыш оказался вполне честно заработанным.

Мы забираемся в машину, я включаю двигатель и протягиваю тетрадь. Ту самую, куда мы вносим записи обо всех наших путешествиях и достижениях.

– Запиши все в подробностях, пока мы не успели ничего позабыть.

– Мне показалось, что этот эпизод не в счет. – Тем не менее, она листает страницы, добираясь до нужного места.

– Ну уступи мне. Да, кстати, по дороге домой заедем еще в одно местечко.

Мы выезжаем с гравия на шоссе, и она, наконец, отрывает взгляд от тетради, в которой до сих пор что-то аккуратно записывала.

– Я так увлеклась этими книгами, что даже забыла о том, чтобы что-то оставить там.

– Ничего страшного. Я не забыл.

Он проезжает мимо поворота, поэтому нам приходится сворачивать прямо по траве, потом мы перебираемся на другую сторону гравиевой дороги и, наконец, выезжаем снова на шоссе, и продолжаем путь уже в противоположном направлении. Через какое-то время мы оказываемся на тихой деревенской дороге.

Пару километров мы движемся по ней, Финч включил музыку и тихо подпевает исполнителям. Одновременно он выбивает ритм ладонью по рулю. Очень скоро мы подъезжаем к маленькому, всего в два квартала, городку. Финч склоняется над приборной панелью, и машина замедляется.

– Ты видишь какие-нибудь указатели?

– Да. Вон там написано «Церковь».

– Хорошо. Просто замечательно. – Мы минуем несколько домов, потом он сворачивает, тормозит у обочины и паркуется. – Приехали.

Он выходит из автомобиля, подходит к дверце с моей стороны, открывает ее и галантно предлагает мне руку. Мы идем к какой-то старой заброшенной фабрике. Вдоль стены я замечаю нечто необычное. Финч продолжает идти и останавливается только у конца стены.

«Перед смертью я хочу…» написано здесь. Это напоминает мне огромную школьную доску. Далее под этими гигантскими буквами следует разлинованное в колонки, как в газете, пространство. Многие строчки уже заняты, они исписаны разноцветными мелками самыми разными почерками. Многие буквы размазаны, другие смыты дождем.

Мы идем вдоль стены и читаем:

Перед смертью я хочу…

… завести детей.

… пожить в Лондоне.

… приобрести ручного жирафа.

… совершить затяжной прыжок с парашютом.

… доказать, что деление на ноль возможно.

… научиться играть на рояле.

… научиться говорить по-французски.

… написать книгу.

… совершить путешествие на другую планету.

… стать лучшим отцом, чем был мой.

… полюбить себя.

… поехать в Нью-Йорк.

… познать равенство.

… жить.

Финч протягивает мне кусочек голубого мела.

– Тут свободного места не осталось, – возражаю я.

– А мы заново напишем.

И он аккуратно вырисовывает: «Перед смертью я хочу», после чего проводит достаточно длинную линию. Потом снова пишет те же слова и чертит еще одну линию. Эта процедура повторяется раз десять.

– Когда заполнится, можно будет продолжить на другой стороне. Это отличный способ узнать, наконец, зачем мы все оказались здесь.

И я хорошо понимаю, что под словом «здесь» он имеет в виду совсем не этот городок и не эту старую фабрику.

И он начинает заполнять свободные места, записывая свои мысли на прочерченных линеечках:

…научиться играть на гитаре, как Джимми Пейдж.

…сочинить песню, которая перевернет весь мир.

…отыскать великий манифест.

…иметь свою цель.

…стать тем, кем я хочу, и считать это достаточным.

…узнать, что это такое – иметь лучшего друга.

…иметь значение.

Некоторое время я просто стою и читаю его надписи, потом начинаю писать сама:

…перестать бояться.

…перестать так много думать.

…заполнить оставшиеся в прошлом пустые места.

…снова сесть за руль.

…писать.

…дышать.

Финч стоит за моей спиной. Он так близко подошел ко мне, что я слышу его дыхание. Он наклоняется ко мне и дописывает: «Перед смертью я хочу узнать, что такое идеальный день». Отходит на пару шагов, читает, затем снова приближается ко мне и добавляет: «И увидеть парад». Прежде чем я успеваю что-то сказать ему, он хохочет, стирает написанное и выводит совсем другое: «И поцеловать Вайолет Марки».

Я жду, что он сотрет и эти слова, но он кидает свой мелок в сторону и начинает отряхивать ладони от пыли, вытирает их о джинсы. Он улыбается и смотрит на мои губы. Я жду, что он первый сделает шаг. «Дай ему шанс», – говорю я сама себе. И при этом я думаю: «Пусть будет так». При одной мысли мое тело наполняется электричеством, и разряды отзываются в разных частях тела. Мне становится интересно – как это будет? Отличается ли поцелуй Финча от поцелуя Райана? Я целовалась с несколькими парнями за свою жизнь, но все поцелуи показались мне одинаковыми.

Но он только отрицательно качает головой.

– Нет, не здесь. И не сейчас.

С этими словами он убегает к машине. Когда мы забираемся внутрь и Финч включает двигатель и музыку одновременно, он добавляет:

– Если ты что-то сама и решила, то это еще не значит, что ты мне нравишься.

– Почему ты считаешь, что должен постоянно повторять нечто подобное?