Будущего нет! Кошмар наяву - Александр Голодный

И три рубашки с длинным рукавом Сергею. Причем, по качеству исполнения и материалу сразу понятно – импортные. Одна – из тонкой джинсовой ткани, на кнопках вместо пуговиц. Он о такой даже не мечтал.

– Инга Михайловна, сколько я вам должен?

– Сережа!

В голосе тетушки явственно прозвучал металл.

– Если бы мне на эти покупки нужны были ваши деньги, я бы предупредила вас сразу. Молодой человек, надеюсь, вам понятен смысл слова «подарок»?

Ого!

Сергей сразу понял, каково иногда приходится Алене. Извиняющимся тоном он ответил:

– Но мне, честное слово, неудобно.

– Оставьте. Лучше примерьте. Снимайте свою форму.

И опять он смутился:

Инга Михайловна, у меня там военная рубаха…

– Вы считаете, что помнящая еще Сталина, пожилая женщина не знакома с армейским нижним бельем? Уверяю вас, я успела повидать и не такие вещи. Товарищ курсант, вас командиры тоже так уговаривают?

На последний вопрос Александров автоматически ответил: «Никак нет», и сам не заметил, как исполнительно снял пэша.

Ничего себе тон! Он совершенно без напряжения представил себе Ингу Михайловну в военной форме образца пятидесятых и с офицерскими погонами на плечах.

– Вот так лучше. Начните с этой рубашки.

Следующие пять минут он послушно поднимал руки, набирал в грудь воздух и по команде поворачивался.

Портняжным мелком и булавками тетушка намечала изменения в, на взгляд Сергея, вполне пристойно сидящие обновы.

Процедуру прервала вышедшая в строгой черной юбке, новой блузке и элегантном жакете Лена.

У Александрова дрогнуло сердце – какая она красивая!

Глянув на как раз снявшего рубашку курсанта, Лена всплеснула руками:

– Сережа, как ты в этом похож на киноартиста! Тетушка, в «Хождениях по мукам», вспомните. Он белогвардейца играл. Так же стоял в галифе и нательной рубахе. Как его?.. Ой, совсем из головы вылетело!

Инга всмотрелась, кивнула и добавила непонятное:

– Да, породу не скроешь.

Как не хотелось уходить, но счастливое время истекло, пришла пора расставаться. Сергей клятвенно пообещал завтра позвонить Аленке на работу, вести себя на службе хорошо и постараться прийти в увольнение на выходные.

Вопрос отлучки нормально закрылся сам собой, без лишних вопросов. Тем более что номер со статьей про стоявшего дежурным по общежитию офицера успели изучить и в учебной группе.

На приглушенно-злобное «жополиз» за спиной Сергей внимания не обратил. Пусть болтают, что хотят, это все не стоящие внимания мелочи в сравнении с Будущим.

Засыпал он уже спокойно, с легким сердцем, словно вживую увидев улыбающееся, счастливое личико любимой.

– Аленушка…

Оно именно таким и было у вспомнившей суженого девушки:

– Сержик…

* * *

На следующий день, когда Александров на самоподготовке старательно штудировал учебный материал, собираясь через час отправиться на тренировку к Николаю Ивановичу, открылась дверь аудитории, и помощник дежурного по учебному корпусу объявил:

– Курсант Александров. В политотдел, срочно.

На всякий случай Сергей уточнил:

– К замполиту факультета?

– Нет. Начпо вызывает.

Это серьезно. Не иначе, начальник политотдела тоже ознакомился со статьей. Наверное, хвалить будет.

Оставив вещи Валерке, сдав по пути секретный чемодан, курсант поспешил по вызову.

Что его сразу насторожило в знакомом крыле здания – выражение лиц политотдельцев. Не прозвучала похвала, не было одобрительных улыбок. Непонятно.

Начальник политотдела восседал за своим столом и с непроницаемым лицом разглядывал доложившего о прибытии курсанта.

Странная ассоциация мелькнула в голове Сергея: «А как переживет крах Советского Союза данный товарищ полковник? И что он сделал… сделает, чтобы этого не произошло?»

– Александров, почему вы не согласовываете свои статьи с офицерами политотдела?

– Я согласовываю, товарищ полковник.

– Разве? А вот эту?!

О, фотографии Николая Ивановича.

– И эту. Я приходил, докладывал о планах, даже зачитывал черновики.

– Вы обязаны были предоставить для правки тот материал, который отправили в газету!

Ничего себе заявка! Полковник, кстати, очень раздражен. На что? И вообще, его какое собачье дело?

– Простите, товарищ полковник, но подобные требования я слышу впервые. Их нет в моих обязанностях. Более того, Генеральный Секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев сказал, что молодежь…

Хлопнув ладонью по столу, начпо взъярился:

– Вы мне здесь дурака не разыгрывайте! Еще Ленина процитируйте.

– Слушаюсь. Том седьмой, страница…

– Александров! На гауптвахту захотел?!

Это уже бешенство какое-то. Что же случилось?

– За что, товарищ полковник? Я хотел бы узнать, в чем моя вина?

– Вы считаете, что вас не за что наказывать?

Понятно, что докопаться и до столба можно. Но пролетов за собой Сергей точно не помнил. Известных начальству, разумеется. И еще его до предела возмутил тон полковника, как и что-то связанное с подобными офицерами, пришедшее впечатлением из будущего.

Твердо упершись взглядом в глаза начальника, Александров ответил:

– Никак нет. У меня нет дисциплинарных проступков, я учусь на «хорошо» и «отлично», активно участвую в общественной жизни курса, являюсь корреспондентом военной окружной газеты.

Решив, что кашу маслом не испортить, добавил:

– Публиковался и в журнале «Советский воин».

Похоже, эффект оказался обратный.

– Я знаю, что у вас карточка учета взысканий чистая, товарищ курсант. Но это очень легко можно исправить!

– За что, товарищ полковник? Согласно положений Дисциплинарного Устава я имею право знать, за что на меня налагается взыскание. Если оно будет касаться моей работы в «Красном бойце», то я обсужу правильность своих поступков с редакционным коллективом газеты.

Задохнувшись, начпо чуть не прожег курсанта возмущенным взглядом. Но почему-то сдержался, просидел минуту в молчании, что-то обдумывая.

– Александров, вижу, что вы не до конца понимаете особенности корреспондентской работы в нашем училище. Я вам не приказываю, но настоятельно советую следующие публикации приносить офицерам политотдела в готовом виде и согласовывать каждое слово. Вам понятно, товарищ курсант?