Мой спаситель - Глиннис Кемпбелл

Только сейчас он осознал, что вокруг воцарилась мертвая тишина. Должно быть, это же произошло и с ней, потому что она отпрянула, оттолкнув его. Но глаза ее не отрывались от его глаз ни на мгновение, и в них, затуманенных желанием, темных и мерцающих, как два больших озера, отражалось его собственное удивление и изумление.

И вот тогда Роберт потерял голову.

Он отбросил ее капюшон и запустил обе руки в роскошный, тяжелый каскад ее волос. Он набросился на нее, как охотящийся ястреб, впившись в ее губы так, будто они всегда принадлежали ему, словно только он заслуживал их. Он с силой прижал ее к себе, отчего она выгнулась. Кровь в нем забурлила, как в бешеном водовороте.

И она страстно прильнула к нему. Наверное, так люди пробуют огонь — столь опасным и всепоглощающим было их желание.

Она не сопротивлялась, даже когда он царапал ее кожу свое отросшей щетиной, прижимал ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Единственный раз она издала протестующий возглас, когда он остановился, чтобы откинуть ее туник и погладить ее полное плечо. Но за этим стоном последовал такое откровенное мурлыканье, что он почувствовал себя так, словно медленно падает в пропасть сладкого сумасшествия.

Он не помнил, как они добрались до каюты. Он также не помнил, как сбросил с себя одежду. Но к тому времени, когда луна протянула свою серебряную пряжу сквозь щели в люке, освещая феерическим светом каюту и зажигая обжигающий блеск в ее глазах — ее красивых, сияющих, счастливых глазах, Роберт понял, что он нашел сокровище.

Он нашел свою нареченную.

Лине с трудом поднялась по лестнице, ведущей из каюты на палубу. «Святой Боже, — подумала она, — что со мной случилось? И куда подевался Гарольд?» Она чувствовала себя так, словно ее пропустили через сукновальную машину. У нее болела каждая косточка, каждый мускул, и она чувствовала себя, как после тяжелого похмелья. Она пыталась собраться с силами, прийти в себя, но глаза отказывались ей повиноваться в сумеречном свете. Когда же она наконец смогла сфокусировать зрение, то пожалела, что вообще их открыла.

Большая часть в стельку пьяного экипажа пиратского корабля собралась у главной мачты. Они запихивали в себя куски черствого хлеба и твердого сыра, запивая все это невероятным количеством эля. Низко висящая над горизонтом луна превращала их лица в зловещие золоченые маски.

Лине инстинктивно вцепилась в ворот своего платья, когда их глаза принялись беззастенчиво обшаривать ее с ног до головы, но пока что буйная пиратская вольница ограничилась тем, что несла свою похоть, как знамя: они обменивались грубыми жестами, сопровождая их, без сомнения, самыми отвратительными предложениями.

Над головой у нее раздался скрипучий крик чайки, и она проследила за ее полетом.

И тогда она увидела их. Меньше чем в десяти шагах от нее, выделяясь на фоне пурпурного неба, Эль Галло и цыган стояли и беседовали, как лучшие друзья, салютуя друг другу кружками с элем и смеясь. От боли у нее перехватило дыхание. «Неужели очередное предательство?» — подумала она. Похоже, лояльность цыгана можно было сравнить с флюгером, следующим в любом направлении. Она готова была поклясться в том, что несколькими часами ранее он спустился с небес, словно ангел-хранитель, чтобы спасти ее от пиратов. Но, быть может, эта сцена ей просто привиделась.

Она закрыла глаза и сжала пальцами пылающие виски. Перед глазами у нее заплясали разноцветные пятна, похожие на полоски ткани. Святой Боже, должно быть, она сходит с ума. Или все это ей только снится. Да, вот именно — ей снится кошмар. Так что она сейчас просто вернется в каюту, пока не проснется.

Но прежде чем она успела повернуться, цыган пронзил ее взглядом своих кобальтовых глаз.

— Слава Богу… — выдохнул он. На мгновение в его глаз вспыхнуло явное облегчение, которое смутило и обезоружил ее. Потом он громко добавил:

— Слава Богу, ты наконец-то проснулась, глупая девчонка. Слишком долго мне пришлось ждать нашего повторного знакомства.

Оборванцы, составлявшие экипаж, притихли. О чем он говорит? И почему он говорит с таким странным акцентом?

— Откуда ты знаешь этого человека, а? — требовательно спросил Эль Галло, его пьяные поросячьи глазки с подозрение перебегали с цыгана на девушку.

Во рту у нее пересохло, как в пустыне в жаркий полдень, но, по крайней мере, разноцветные круги исчезли.

— Он… — Она уставилась на цыгана, по-прежнему озадаченная той откровенной заботой, которую уловила в его глазах.

— Боюсь, что представляю собой неприглядное зрелище, — с ухмылкой заявил цыган. — Понимаете, когда-то мы были любовниками, пока она не решила удрать с моими сбережениями.

От такой наглой лжи она лишилась дара речи.

— Что?

Пираты наблюдали за ними с возрастающим интересом, хотя только несколько человек из них понимали по-английски.

Цыган продолжал:

— Она — часть той награды, которую Филипп пообещал мне за мое участие в этом деле.

— Награды? — воскликнула она, и ярость быстро пришла на смену осторожности. — О чем вы говорите? Я никогда не буду наградой ни для одного мужчины!

— Тихо! — рявкнул Эль Галло, закатив от отвращения глаза. — Я начинаю верить, что только что услышал мудрейшие слова. Женская болтовня так утомительна, — обратился он к цыгану. — Хочешь, я отрежу ей язык? — предложил он, гнусно ухмыляясь.

— О нет, — хрипло прошептал Дункан по-испански, пристально глядя ей в глаза. Он подошел к Лине почти вплотную, так что она едва не упиралась подбородком ему в грудь. — Для ее язычка у меня есть применение получше.

При этих словах банда пиратов взвыла от восторга, некоторые воздели вверх свои кружки в знак одобрения. Лине не имела ни малейшего понятия, о чем толковал цыган, поскольку он произнес последние слова по-испански. Но ошибиться в смысле сказанного, содержавшемся в его пронзительном взгляде и похотливом изгибе губ, было невозможно.

Он поднял руку и взъерошил ей волосы.

— Отойдите от меня, вы… вы, дворняжка! — вскричала она. — Я — де Мон…

Губы цыгана сомкнулись на ее губах, прежде чем она смогла закончить. Поцелуй его был глубоким, требовательным, а касание его подбородка к ее щеке оказалось грубым и… странным. Какое-то мгновение она была настолько ошеломлена, что даже не сопротивлялась. Потом в ее голове прояснилось, и она начала бороться, стараясь высвободиться из его объятий. Она попыталась закричать, но его губы заглушили вскрик. «Этого просто не может быть», — отстранение подумала она.

Не с простолюдином.

Только не ее первый поцелуй.

Она уперлась руками в его мощную грудь и попыталась оттолкнуть, но он крепко держал ее. Казалось, поцелуй длится целую вечность. К своему ужасу, она почувствовала, как дыхание участилось и сердце бешено забилось, выскакивая из груди, и запульсировало на шее, там, где он прижимал своим большим пальцем.