Запасной мир - Анатолий Дроздов

Он взял бокал и поднес к носу. Хмыкнул и осторожно глотнул. Покатал жидкость во рту, проглотил и глотнул снова.

– Очень необычный вкус, Айвен! Аромат луга, хлеба и слегка меда. От напитка становится тепло во рту и желудке.

– В моей стране его называют «виски».

– Пожалуй, я куплю бочку.

– Я вам ее подарю.

– Нет, Айвен! – покрутил он головой. – Хватит пользоваться вашей щедростью. Понимаю, что вы хотите загладить вину. Увести двух моих слуг… Ладно Лэнса, но Мэгги чудно готовила, – он вздохнул. – Признаться, я удивился, узнав, что вы занялись торчем. Это мерзкое пойло убивает людей в считаные годы! Гнать его недостойно черра. К счастью, я оказался не прав. Виски – чудный напиток.

– И не убивает так быстро. При умеренном потреблении человек будет жить долго. «Все есть яд, и все – лекарство, то и другое определяет доза», – процитировал я высказывание известного врача. – Во все времена люди пили, и будут продолжать пить. Запрещать бесполезно. В моей стране это пробовали, причем не раз. Люди стали употреблять всякую гадость, в результате – тысячи и тысячи безвременных смертей. Если мы не в состоянии победить зло, то следует хотя бы уменьшить его последствия.

– Да вы философ! – хмыкнул Оливер. – Знаете что? Я люблю на досуге поразмышлять с пером в руках. Не откажетесь взглянуть?

– Сочту за честь! – соврал я.

– Вот и договорились! – расцвел съёрд. – Постреляем?

Мы вышли во двор. Щит стоял на том же месте: слуги не стали его убирать. Принесли пистолеты. Оливер стал всаживать пули в кожаную мишень. Получалось хуже, чем в первый раз: сказывалось выпитое. Съёрд сердито шипел и ругался. Привлеченная выстрелами, явилась Бетти. Отдав Мирку мне, она забрала у отца двуствольник. Пистолет для нее оказался тяжел: первая пуля ушла в «молоко». Я подошел, взял ее ладошку в свою и показал, как подставить снизу ладонь левой. Бетти всадила пулю в мишень и заулыбалась.

– Приходите к нам чаще, Айвен! – предложила она любезно. – С черрой Мирандой, конечно. Она такая славная!

Сидевшая на моем плече Мирка довольно стрекотнула.

– Каждый раз она будет получать свежую печенку.

Мирка издала вопль, прыгнула Бетти на плечо и облизала ей нос. Рыженькая засмеялась и чмокнула горностайку в мордочку.

– Прошу за стол! – возгласил Оливер…

К себе я возвращался поздно. Ласка трусила легкой рысцой, сопела на моем плече Мирка, а я сжимал под мышкой книгу в кожаном переплете. Как заметил уже, рукописную. Это было единственным, что портило впечатление от визита. Теперь мне это читать… Бр-р-р!

В Оливере пропадал Монтень[4]. Я понял это, едва вчитавшись в его записки. Правитель Иорвика и его верховный судья, он вспоминал дела, которые ему довелось разбирать, службу при дворе короля и, отталкиваясь от того, что видел и слышал, рассуждал о политике, нравственности и устройстве общества. Причем, в отличие от неизвестного ему французского предшественника, не меланхолически, а взволнованно и страстно. Оливер не тянул на реформатора, из числа тех, чьи идеи опережают общественное развитие, но он близко принимал к сердцу происходящее в королевстве и ратовал за укрепление нравственности как средства для исправления общественных язв.

В Алитании царила абсолютная монархия. Парламента не было, политику вырабатывал узкий круг приближенных короля, который комплектовался по принципу знатности и монарших симпатий, что, как водится, на пользу не шло. Еще недавно феодал в Алитании был полным властителем своих земель, где творил, что хотел. Грабеж подданных, насилие и расправы над простолюдинами приобрели такой размах, что тридцать лет назад крестьяне восстали. Это произошло в правление Харольда III, или «короля Харри», как его звали в народе. К крестьянам присоединилась городская беднота, затем солдаты, перешедшие на сторону восставших со стрелковым оружием и артиллерией. Бунт перерос в гражданскую войну. Повстанцы захватывали и жгли замки, вырезали феодалов, вешали сборщиков податей и топили в выгребных ямах королевских чиновников. В конце концов их войско осадило столицу королевства Ним. Королю Харри, в ту пору юноше, хватило ума понять, что династия на краю гибели. Просветлению мозгов во многом способствовал разгром дворянского ополчения. Конницу благородных повстанцы встретили картечью из пушек, после чего уцелевших окружили и вырезали. Защищать трон стало некому. Полки регулярной армии были ненадежны: набранные из рекрутов, они в любой момент могли перейти на сторону инсургентов. Спасая трон, король издал ряд указов. Простолюдины получили свободу, правда, без земли. Феодалы утратили право на их жизнь и имущество. За убийство крестьянина дворян ждал суд – так же, как за насилие над простолюдинкой. Благородных могли посадить в тюрьму или подвергнуть штрафу. Иными стали экономические отношения. Отдав треть урожая феодалу (больше – запрещалось), две трети селянин оставлял себе. Этого хватало, чтобы не голодать. Простолюдин, если его не устраивал феодал, мог от него уйти.

Харри объявил амнистию и отменил рекрутские наборы. Полки стали комплектовать по найму. Отслужив пять лет, солдат мог уйти или остаться – по собственному выбору. Ему платили жалованье, сытно кормили и ежедневно давали торч. Желающие носить мундир нашлись. Лэнс как раз был из таких. Отслужив десять лет, он ушел к Оливеру, которому приглянулся бравый сержант.

Изданием указов король не ограничился. За преступления в отношении простолюдинов феодалов стали судить. Это привело к мятежам, но их давили. Солдаты делали это с большой охотой. Они помнили, кто издевался над ними, кто насиловал их жен и дочерей, поэтому мятежников не щадили. Дворянская вольница сошла на нет. Простолюдины обожали короля. Его славили промышленники: указы Харри обеспечили им свободу предпринимательства и рабочую силу. В городах исчезли цеха и гильдии: любой мог заниматься, чем хотел. Радовались купцы: поборы, взимаемые феодалами за проезд по их землям, запретили. Платить следовало только королю. Страна залечила раны и начала расцветать.

Преобразования, не доведенные до конца, хрупки. Со смертью Харольда они забуксовали. Он-то правил с умом, а вот наследники… Достойными Харри не обзавелся, хотя и старался. За тридцать лет он сменил пять жен, не считая пассий. Однако дети его умирали маленькими. Злопыхатели утверждали, что это божья кара. Мол, отлилась королю дворянская кровь. Как бы то ни было, но один из наследников выжил. Его звали Эван, и он взошел на трон в возрасте семи лет. Зимой ему исполнилось двенадцать. Это его профиль я видел отчеканенным на монете. По малолетству Эвана, за него правила мать с братьями. Она окружила себя фаворитами и пустилась во все тяжкие. Указы короля более не исполняли. Алитания покатилась в прошлое. Мать Эвана и ее родственники расхищали казну, вводили дикие налоги, дарили земли друзьям и любовницам. Страна слабела. Из-за этого сосед Алитании, Глен, точивший на нее зубы, и решился напасть. Захватчики рассчитывали на победу: недовольных, готовых присоединиться к ним, в стране хватало. Но гленцы просчитались. Королевские полки помнили Харри и выступили в защиту его сына. Разгромив вражеский десант, они сорвали агрессию…