Бриллиантовый дождь - Марина Серова

— Сядь, Шекспир, — резко прервал его Комол. — И ты, Граф, сядь пока. Я объясню всем ситуацию и одновременно отвечу на вопрос Шекспира. Во-первых, вы пришли сюда не по желанию Графа, а по моему желанию. А во-вторых, я бы никогда не стал злоупотреблять вашим драгоценным временем, если бы не посчитал то, что хочет сообщить нам Граф, выгодным для всех нас. И наконец, в-третьих, довожу до вашего сведения, если кто-то, как Шекспир, этого не знает, что Граф — не раскоронованный вор, а человек, ушедший от дел по собственному желанию и с моего личного одобрения.

— Не трать времени зря, Комол, — произнес сидящий рядом с ним старец с огромными залысинами. — Все это прописные истины, и мы их знаем не хуже тебя. Мнение одного Шекспира — это еще не общее мнение. Давай ближе к теме.

— Спасибо за поддержку и понимание, Альпиец, — улыбнулся ему Комол. — Ты прав, не стоит терять времени. И я предлагаю, чтобы Граф сам изложил вам суть предлагаемого им дела. Я, в общем-то, уже в курсе и давно дал бы добро, но тут требуется именно общее решение. Решение сходняка.

— Хорошо, послушаем, — высказался довольно моложавый мужчина, сидевший за столом напротив Пастора. — Говори, Граф.

— Уважаемые свояки, — Граф медленно поднялся и вытянулся во весь рост. — Я, с вашего позволения, буду краток. Суть излагаемого мною дела заключается в пополнении общака.

Графа слушали внимательно и не перебивая. Он же спокойно поведал воровскому сообществу о бриллиантах, положенных в свое время в один из сейфов «Инвестбанка» известным партработником, о махинациях, задуманных Карпом Глинским, и, наконец, об их осуществлении. Только после этого Граф перешел к изложению непосредственной просьбы к ворам в законе. Он клятвенно заверил собравшихся, что как только Глинский и двое его исполнителей будут найдены, весь бриллиантовый запас отойдет общаку.

— На этом у меня все, — завершил он и сел на прежнее место, с завидным смирением ожидая решения недавних собратьев.

— Что скажете, свояки? — нарушил молчание Комол.

— На мой взгляд, дело стоящее, — первым отреагировал Альпиец.

— Не могу с этим согласиться, — тут же вклинился Шекспир. — У нас нет никакой гарантии, что Граф не улизнет с бриллиантами, оставив нас всех с носом.

— Я предлагаю проголосовать, — решил Комол. — Кто за то, чтобы поддержать Графа?

Руки подняли все воры в законе, кроме Шекспира и еще двух человек. Результат голосования и так был ясен, но тем не менее Комол продолжил:

— Кто против?

Шекспир был в гордом одиночестве.

— Воздержавшиеся?

В воздухе повисли две оставшиеся руки.

— Ну что ж, — подвел резюме председательствующий. — Большинством голосов решение принято. И решение это в твою пользу, Граф.

Граф встал и вновь поклонился.

— Спасибо, свояки, — сказал он.

Шекспир от злости кусал себе губы.

— Кто-нибудь еще желает высказаться? — спросил Комол скорее для проформы.

— Я желаю, — поднялся Пастор.

Даже для нас с Графом это было полнейшей неожиданностью. Пастор не говорил, что собирается выступать на сходняке.

— Слушаем тебя, Пастор.

— Я бы хотел поставить на повестку дня еще один вопрос. Но он перекликается с тем, что мы только что решили. Речь пойдет о Шекспире. Я бы хотел пояснить всем здесь присутствующим, почему Шекспир так противился предложению Графа. Дело в том, что он ставил перед собой цель самолично завладеть бриллиантами. И не делиться при этом с общаком.

— Ответь за свой базар, Пастор, — взвился Шекспир.

Лист при этом нервно сунул руку за отворот куртки, но в то же время сразу несколько «стволов» взвились в воздух и скрестились на нем.

— Спокойнее, спокойнее, — предостерег всех Комол. — Мне не нужна здесь бойня. Уймите своих быков. И ты тоже не пыли, Шекспир. Продолжай, Пастор. У тебя есть доказательства подобного обвинения?

— Разумеется, есть, — спокойно ответил Пастор. — И я могу их предоставить, если своякам недостаточно моего незамаранного слова. Шекспир знал о бриллиантах изначально. Он охотился за ними, но Граф его опередил. Я даже смогу доказать еще кое-что.

При этом Пастор повернул голову в нашу с Графом сторону и продолжил:

— Я смогу доказать, что Шекспир узнал о бриллиантах и о плане банкира от самого Карпа Никаноровича Глинского.

Слова Пастора произвели фурор не только в умах собравшихся законников, но и в моем собственном. Что же за игру такую затеял Глинский, черт возьми, если он не только организовал ограбление собственного банка, но и дал наводку на своих же исполнителей. Если бы я сейчас узнала, что и Кабешу он рассказал об Израильтянине и Пуле, то нисколько этому не удивилась бы.

Шекспир, конечно же, начал все отрицать, брызгая слюной и выкрикивая нецензурные оскорбления. Но воры в законе быстро угомонили его. Слово Пастора оказалось решающим. Он, видимо, пользовался куда более непререкаемым авторитетом. Шекспир был уже не опасен. Что он мог сделать против всего воровского братства?

— Нам здесь делать больше нечего, — полуобернулся ко мне Граф и затем, встав из-за стола, прошел к Комолу.

Переговорив с ним о чем-то вполголоса и получив утвердительный кивок, Граф направился к выходу. Я двинулась следом за ним. На лифте мы спустились на первый этаж и сели в «Мерседес». Обязанности водителя сегодня тоже выполняла я.

— Почему мы не остались послушать, что решат с Шекспиром? — спросила я Графа, заводя мотор.

— Это и так ясно, — небрежно бросил он. — В лучшем случае его лишат воровской короны, в худшем — приговорят к смерти.

— Ты шутишь? — не поверила я.

— Нисколько. Таковы правила, и с этим ничего не поделаешь. А тебе что, жаль его?

Я ничего не ответила. По большому счету на Шекспира мне было наплевать и жалеть его не имело смысла. За то, что запер нас с Графом в темном подвале заброшенного дома. За то, что грозил смертью. «Но все-таки воровские законы суровы», — решила я. Не слишком ли жестоко лишать человека жизни за столь малую провинность?

— О чем ты говорил с Комолом? — поинтересовалась я.

— Оговаривал сроки, — Граф был серьезен и сосредоточен, как никогда.

— И что?

— Полагаю, что сегодня после обеда мы уже сможем вылететь в Лондон. Знаешь, что такое коридор на таможне?

— Нет, — честно призналась я.

— Это когда тебя выпускают за границу без всяких досмотров и проверок документов.

— Надо же. Выходит, я по этому коридору могу просочиться в любую точку земли, не имея документов вообще?

— Совершенно верно, — улыбнулся Граф. — Надеюсь, ты не будешь рассказывать об этом налево и направо?