Смерть особого назначения - Виталий Романов

Но о том, что «Анаконда» понесла новую потерю, Гайгер думал лишь доли секунды. А потом отбросил все личное, все переживания, вновь стал автоматом – боевой машиной, запрограммированной на уничтожение врага.

Он затаился, не ответил сразу, хотя желание отомстить было очень велико, сжигало его. Гайгер дождался того момента, когда каратели, зачистившие дальнюю сторону топи, спустились на тропку, втянулись в опасное место.

Вот тогда Стефан и ударил, во всю мощность лазера, уже не стремясь экономить заряд батарей. Капитан выставил регулятор энергоотдачи на максимум, зная, что даже если луч прошьет первого врага насквозь, цели все равно найдутся: фрины шли через болото друг за другом, несколькими группками.

– За Влада!!! За Леху!!! За наших на Саванге!!! За Рапиду!!! – орал Гайгер, с колена поливая чужаков.

В эти мгновения Стефан не думал о том, что пришельцы не понимают человеческого языка. Такого просто не могло быть: язык ненависти универсален для всех рас и цивилизаций, и фрины умирали, зная, что это пришла расплата. За майора Быкова. За лейтенанта Аверинцева. За вероломное нападение на мирные планеты людей...

Атака последнего защитника тропки была так неожиданна и безрассудна, что каратели в первый миг растерялись. Этого оказалось вполне достаточно для Гайгера – профессионала высочайшего класса, которого много лет готовили убивать врага. Замершие фрины в состоянии шока – неподвижные мишени – что может быть лучше, если ты мстишь за своих?!

Капитан прыгнул в вязкую жижу за пару секунд до того, как над топью, с противным электрическим потрескиванием, пронеслись огненные шары. Теперь было уже не до того, чтоб беречь автомат от грязи и песка. Гайгер знал, его «Шквал-3» способен выдержать многое – «машинку» создавали талантливые конструкторы. Обычно оружие берегли из уважения и любви к нему, точно так же виртуоз-скрипач холит и лелеет свою скрипку, разговаривает с ней, как с живым существом. Точно так же пианист испытывает физическую боль, когда слышит дребезжание струны в любимом инструменте. Однако Гайгеру стало не до сантиментов.

Едва только вторая волна светящихся шаров пронеслась над головой, капитан с шумом вынырнул из грязи – теперь уж точно как доисторическая нечисть, родившаяся на Саванге, – и выплюнул во врага всю ненависть колючими иглами лазера. А затем с придыхом бросил осколочную гранату в темную подвижную массу на берегу топи.

Грохот взрыва. Вопли отчаяния и боли. Это был достойный ответ за Влада Быкова и Леху Аверинцева.

Гайгер не стал ждать, пока фрины оправятся от шока. Конечно, среди них было много покалеченных, посеченных острыми злыми кусками горячего металла, но достаточно и одного уцелевшего стрелка с молниеметом или генератором шаровых энергосгустков, чтобы накрыть Стефана.

А капитан умирать не собирался. Он посчитал, что вполне прилично разозлил врагов: не меньше чем пять-семь трупов за Славу Быкова, не считая раненых. Достаточно для того, чтобы каратели пришли в неистовство, забыв обо всем, бросились в погоню.

Это было как раз то, что требовалось «Анаконде». Отступая через небольшую рощицу, располагавшуюся позади топи, Стефан злобно улыбался, то и дело оглядываясь. Фрины работали генераторами молний яростно, словно намеревались все болото превратить в пар. Теперь они не знали, откуда последует атака: из трясины или из укрытий возле дальнего конца тропки, а потому аппараты, стрелявшие шаровыми молниями, абсолютно впустую долбили жидкую грязь, поднимая к небу облака брызг, пара и, наверное, каких-то мелких букашек, пиявок, прочих жителей болот Саванга, случайно угодивших между молотом и наковальней.

...Он догнал Полещенко и Поулеску через двадцать или тридцать минут, стараясь оставлять за собой ясно видимые следы, которые показали бы фринам, в какую сторону ушли выжившие десантники. К его удивлению, Максим и Тадеуш двигались очень медленно, отдалились от места боя не так заметно, как ожидал Гайгер.

– Прибавили! – догнав товарищей, подбодрил капитан. – Пусть побегают за нами! Измотаем гадов!

– А где Влад? – медленно, с трудом переставляя ноги, спросил Полещенко.

– Майор Быков погиб, – горестно ответил Стефан.

Чуть постояли молча, никакие пафосные слова тут не требовались.

Потом Тадеуш Поулеску тронул Гайгера за плечо.

– Стефан, есть небольшой разговор, – негромко сказал он и посмотрел на Полещенко, кусавшего губы. – Макс, ты присядь пока на кочки, передохни...

Два офицера отошли чуть в сторону – так, как хотел Тадеуш.

– У Макса серьезные проблемы с ногами, – тихо проговорил фельдшер. – Я укол сделал – не помогло. Боли нет, но не это главное. Полещенко почти не может управлять конечностями. Даже не знаю, что получилось: то ли навсегда повредило нервные центры, то ли на время отключило их. Кажется, управляющие импульсы проходят с трудом. Ну... понимаешь, это как будто система с запаздыванием. Представь, что ты едешь на мобиле, повернул руль, а машина еще какое-то время движется вперед и лишь потом начинает реагировать на твою команду. Или пытаешься тормозить, топишь педаль в пол, а болид летит дальше... Догадываешься, что выходит? Макс страшно мучается, но идти с той же скоростью, что мы, не способен. У него ноги все время заплетаются, уже семь потов сошло, пока сюда добрели.

– Значит, возьмем под руки и потащим на себе, покуда ноги не разойдутся... – тут же решил Гайгер, теперь оставшийся главным в тройке.

Только сказал он это чересчур громко, и Полещенко услышал.

– Не надо! – попросил Максим.

Он сидел на кочке, разложив перед собой содержимое заплечного мешка. Вставлял запасные энергобатареи в захваты на «разгрузке», а осколочные гранаты вешал так, чтоб предохранительное кольцо можно было сорвать одной рукой перед броском. Если вдруг вторая не сможет действовать.

– Макс, ты что это удумал? – ласково спросил Стефан, присев на корточки возле товарища.

– Уходите, – попросил Полещенко. – Я уже не игрок, мне вместе с вами не оторваться от преследователей. Уходите, я прикрою. Единственная польза от меня...

– Болван! – разозлился Гайгер, сгреб вещи в мешок, забросил автомат контуженого товарища себе на плечо, просунул голову под руку Максима. – Тадеуш! Взяли!

Старший лейтенант впрягся с другой стороны, и они потащили Полещенко на себе. Максим заупрямился, попытался упереться ногами в землю, но те плохо подчинялись.

– Слушай, конь! – заметив это, попросил Гайгер. – Ты лучше пробуй копыта переставлять, хотя бы для тренировки! Глядишь, потихоньку и отойдут. Дальше сам поскачешь, резво, как мы...

...Они тащили на себе пострадавшего товарища примерно с полчаса, почти не глядя по сторонам. То, что интересовало бойцов «Анаконды», находилось за спиной. Оно догоняло. И оно напомнило о себе.

– «Глаз»! – вдруг сказал Полещенко и попытался высвободить руки, под которые его держали товарищи.

– Ага, – отозвался Гайгер, думавший о своем. – И глаз, и другой. А еще уши с носом. У меня тоже все чешется от чертовой болотной грязи.