Беглая книга - Анна Мурадова

Из темноты какое-то время доносились шорохи, и Паша усмехнулся. Странно усмехнулся, и тихо сказал «Ну-ну…» Сашка вышел из коридора с ворохом каких-то картонных папок неопределенного цвета.

— Только очень осторожно, — попросил он и добавил, обернувшись к москвичам: — Они очень хрупкие, поэтому пожалуйста, не трогайте их, а?

— Нормальные они у тебя, — сказал Паша, по-хозяйски развязывая тесьму на папке. — Хранились в хороших условиях. На антресолях у тебя лучше, чем в любом хранилище, — и покосился на Сашку.

Тот никак не отреагировал на слово «антресоли».

— Ну, мы, наверное, спать пойдем? — неуверенно предложил Найси, которому уже надоела эта история с чужими письмами. Его гораздо больше волновало тело Дейрдре, в которое ему так не терпелось проникнуть.

— А, вы уже? — спросил Сашка. — ну да, понятно, ночь в поезде, день гуляли. Вам, наверное, надо в душ? Давайте я вам покажу, там у меня кран плохо работает, есть одна хитрость…

Найси вцепился в руку Дейрдре, которая не горела желанием идти ни в душ, ни в кровать, ни куда бы то ни было, но стеснялась об этом сказать.

Все трое гуськом прошли мимо комнаты, из-за двери которой доносился храп с присвистом (там, видимо, спал Сашкин отец).

— Вот смотрите, что тут с краном, — начал объяснять Сашка. — Тут надо придерживать... Да, и газовая колонка у нас. Значит, сначала включаете воду, и ни в коем случае ее не трогайте — пойдет кипяток, потом она чуть остынет, тепло нужно регулировать вот так.

Он открыл кран и из него побежала жиденькая струйка. Ванная была старая и местами то ли ржавая, то ли грязная. Дейрдре скривилась, уж очень ей не хотелось туда лезть.

— Ну, в общем поняли, да? — спросил Сашка и хотел добавить что-то еще как друг напрягся. Сзади него в отцовской комнате хлопнула дверь и кто-то быстро-быстро протопал по коридору

— Это что? — удивился Сашка. — Пойду посмотрю.

— Отец твой, наверное, проснулся, — сказал Найси. Он закрыл дверь в ванную, и прижал к себе Машу, начал целовать и ласково, вкрадчиво шепнул: «Хочешь вместе под душ?»

— Пашка! Сука! Сволочь, вернись!!! — донеслось из коридора

— Там что-то случилось! — вскрикнула Маша, и выскользнув из объятий Найси, отперла дверь ванной.

В прихожей было пусто, входная дверь распахнута настежь, а откуда-то снизу, с лестницы, доносились Сашкины вопли, ругательные и маловразумительные.

— Оставь их, сами разберутся, — Найси попытался увести подругу от двери, она нехотя согласилась. Действительно, чего встревать в чужие ругачки?

В ванной было не очень удобно, но изголодавшемуся по любви и нежности Найси было наплевать. Сначала они ласкали и намыливали друг друга под тонкой горячей струйкой, еле сочившейся из душа; потом Найси расстелил прямо на каменном полу свой походный свитер, и Дейрдре, закусив губу, стала на четвереньки. Найси не видел ни паутины под потолком, ни ржавчины, ни облупленной эмали по краям ванны, а Дейрдре все это видела и тихо сердилась. Найси упивался ею. Для него существовала только она, ее округлости, изгиб ее спины, ее лоно. А Дейрдре молча наблюдала путешествие рыжего таракана по клеенчатой душевой занавеске. И ждала, пока Найси наконец-то кончит.

…Сашку они нашли на кухне. Он сидел за столом рядом с отцом и, видимо, по десятому разу, теряя терпение, спрашивал у него что-то. Отец еле-еле удерживался на табурете, то роняя голову, то снова подпирая ее непослушной рукой.

— Ты скажи мне, папа, что он взял с полки? Что он взял? — произносил Сашка чуть ли не по складам.

— Не зззнаю, сыночек дорррргой! — по пьяному растягивая слова, отвечал отец. — Не зззнаю, милы-ы-ый! Он к полке подошел… Через меня перегнулся… А что взял? А что взял? Взял он что?

— Папа! — рявкнул Саша. — Я и спрашиваю, что он взял?

— Че такое? — спросил Найси. — Пашка что-то там натворил?

— Да пока я с вами в ванной был, он зашел к отцу в комнату и что-то упер, зараза! Я только сейчас понял, сколько он у меня всего натырил! Архив разбирал, сволочь! Не разбирал, а растаскивал… Я думал, у меня бардак, поэтому кое-что теряется. Но что он взял у отца?

— А что там было? — робко поинтересовалась Дейрдре. — Что стояло на полке и чего не хватает? Сашка, кажется поразился такой мысли и снова принялся допрашивать прикорнувшего было отца не менее пристрастно:

— А что у тебя там было на этой полке? Ты хоть помнишь, что за книги там стояли?!

— А? Книги?

— Да, книги, книги!!!

— А, да, книги стояли, были там книги…

— А какие? Ты понимаешь? Ка-ки-е? Заглавия помнишь?

Старик с трудом разлепил слезящиеся глаза, посмотрел на сына так, как будто видел его в первый раз и не без труда, но вполне внятно выговорил:

— Всемирной литературы… три тома… Фрезер, Золотая этта… Золотая ветвь…

— Ну? Ну? А из старых книг что-то было?!

— Дореволюци… онных? А, было, было…

— Ну что было-то, говори…

— Латинская синонимика… Этта… Да… Латинская синонимика Шмальфельда… тысяча восемьсот девяностый год… Стихи… Тараса Шевченко… Тысяча…

— Это Пашке не нужно… А еще?

— Библия… Дедушки моего Библия… Старая… Старинная.

— А ну все в комнату, Библию искать! — взревел Сашка.

Он помог отцу подняться и повел его, шатающегося, в комнату. Найси пошел за ними, хотя и без особого желания. Ему хотелось спать. Дейрдре молча поплелась за ним следом.

В комнате отца было неприбрано. На старинной мебели лежала скомканная одежда, на потускневшем пианино стоял поднос с хлебом и печеньем, а около подноса — початая бутылка водки. Сашка, едва войдя, открыл окно, но специфический алкоголический запах не мог выветриться за одну секунду. Над продавленным диваном, на котором, видимо и спал Сашкин отец, висела полка с книгами, а над ней — на стене — две иконы, темные, в почерневших окладах.

— Откуда он ее вынул? — спросил Сашка. Отец ткнул пальцем вправо. Сашка бессмысленно перебрал книги на полке, как будто надеялся найти какую-то улику. Отец рухнул на кровать, пробормотал что-то типа «извините, мне отдохнуть надо» и снова заснул.

— Алкоголик хренов, — беззлобно буркнул Сашка. — Ясно. Значит, французская Библия середины 19 века. Пошли на кухню, а то он сейчас храпеть начнет.

Они вышли из комнаты, Сашка, перед тем, как закрыть за собой дверь, включил ночник, выключил верхний свет, закрыл форточку.

— Значит так, — сказал он. — Он зашел в комнату, отец спит, он увидел старинные книги, стал рыться. Старинных было две — «Латинская синонимика» Шмальфельда. Она на русском — сразу ясно, что не то. Кстати, а где синонимика? Ладно, потом… А тут старинная, и на ней слово Bible написано. Он схватил — и бежать. Я в подъезде его чуть не догнал, но поскользнулся на дерьме каком-то… На улицу выбежал — он там вовсю разогнался. Я за ним. Не догнал. Понял, что бесполезно.. ну не умею я бегать быстро. — казалось, что он сам перед собой оправдывается. — Нет, но зачем ему прадедушкина Библия? Не такая уж там ценность на рынке. Вот для меня — ценность, семейная реликвия. Нет, ну зачем он так? — вид у него был как у обиженного ребенка, у которого отняли конфетку, которую он только-только собирался положить в рот.