Избранница Тёмного Лорда - Ольга Силаева

Кира вновь почувствовала тонкую струю такой родной магии, льющейся в неё, как ключевая вода. Как жаркий пар, как тонкий шёлк, липнущий к коже.

— Спасибо, — прошептала она, когда они оторвались друг от друга. — Но не отрывайте от себя… пожалуйста…

— ТТТтттттт. Я повелеваю вам подчиниться моей воле. Иначе я дождусь зимы, прежде чем отправиться на тот свет, отдам распоряжения забальзамировать мой труп, и моё бездыханное тело начнёт приходить к вам по ночам. И потребует, чтобы вы ложились перед ним в снег в одной шубке и подвергались надругательствам.

— Кошмар какой, — с ужасом произнесла Кира. — Ваше воображение.

— Извергает холодные угрозы, лишь бы вы слушались своего целителя. Ведь у меня под рукой нет наручников.

— Трудно в это поверить.

— Поверьте. — Его пальцы легли на её обнажённую грудь. — Впрочем, меня не затруднит предъявить вам доказательства.

— Помните, я загадала желание? — проговорила Кира. — Я хочу, чтобы вы доказали мне сейчас, как вы меня любите, и не тратили больше на меня свою магию. Совсем. Ни капли. Даже согревающих чар. Я справлюсь сама.

Профессор долго молчал. Потом коснулся её амулета, почти опустошённого, и Кира физически ощутила, как тот наливается магией.

И прикусила язык. Она попросила его не тратить на неё ни капли магии, но не упоминала свой амулет. И профессор, конечно же, этим воспользовался, отдавая силы амулету, чтобы тот исцелял её.

— Вы жульничаете, — прошептала она. — Опять.

— А, так вы всё-таки решили обвинить меня в нечестной карточной игре? — почти промурлыкал профессор, склоняясь над ней. — Прошу, продолжайте.

Кира глубоко вздохнула, набираясь смелости.

— Вы только и мечтаете затащить меня в свой подвал, и никогда не разрешаете мне спать в вашей спальне в Академии, и забрали всё печенье, и представляете меня своей невестой, будто это дело решённое! Может быть, я передумаю?

— Передумаете, — задумчиво произнёс профессор. — Да, это вариант. Вынужденный брак, упрямая невеста, насилие… А какая у нас будет первая брачная ночь…

Кира, которая ощутила жар внизу живота от одной этой мысли, покраснела.

— Вы всё готовы свести к. к насилию, — проговорила она.

— Ещё скажите, что вам это не нравится.

Её щёки вспыхнули сильнее.

— Но печенье вы заслужили, — с лёгкой насмешкой произнёс профессор. — Уже тем, как вкусно вы его едите. Впрочем, в Сером Доме хорошие сладости были редкостью, я помню.

— Зато воспитательницы отправлялись домой с полными сумками, — мрачно сказала Кира.

— Это я тоже помню.

— Но не будем о грустном.

Профессор взял её лицо в ладони, зарывшись пальцами в волосы, и коснулся её кончиком носа.

— Самая красивая, — прошептал он. — Самая дерзкая. И самая загадочная.

— И самая живая, — напомнила Кира.

Тихий смех.

— Надеюсь, что надолго.

И он снова поцеловал её. Долгим медленным поцелуем, который бывает, когда двое влюблённых никуда не спешат и никуда не торопятся. Когда каждое касание губ становится волнующим, как первые лепестки распускающегося цветка, а внутри поднимается томительный жар.

Обнажённый живот Киры скользил о рубашку профессора, её разведённые бёдра прижимались к нему, и она была совершенно, полностью, целиком готова ему отдаться. Этой ночью. Любой ночью.

Прямо сейчас.

Его поцелуи сделались требовательнее, жарче, и Кира на миг закрыла глаза, чувствуя его всем телом. Чувствуя себя. Его язык, его рука в её волосах, тяжесть его тела, желание в её существе, становящееся всё сильнее.

Она не могла больше ждать.

Задыхаясь, Кира расстёгивала ему рубашку, шепча между поцелуями что — то бессвязное. Чувствуя его губы на своей коже. Кира нетерпеливо дёрнула ткань рубашки, совсем по — детски желая распечатать драгоценный подарок, и услышала знакомый тихий смех.

— Так торопитесь, мисс Риаз?

— Да, — выдохнула она. — Хочу быть с вами всю эту ночь.

— Вам нужно выспаться. — Его голос сделался тише, серьёзнее. — Я приказываю.

Кира вскинула подбородок, глядя ему в глаза.

— А я смею ослушаться.

Профессор Деннет коротко хмыкнул.

— Ну что ж. Придётся показать вам, что со мной не шутят.

Освободившись от остатков одежды, он очутился рядом с ней, прикрытой лишь волной золотисто-рыжих волос через плечо. И жадно, так, что у неё горячо начало тянуть в животе, приник ртом к её груди, накрыв губами сосок. Кира ахнула, вцепившись в его плечи, и её ноги сами сжались в сладкой судороге.

В голове зашумело. Она была со своим любимым мужчиной, и всё, чего ей хотелось…

— Возьмите меня, — прошептала она. — Я хочу быть вашей.

— Страшно подумать, — пробормотал он, целуя её живот, — что бы вы сделали, если бы я сказал «нет».

Он устроился между её обнажённых ног. Приподнял бедра, покрывая поцелуями сначала левое, потом правое, прошептал что-то, и Кира.

Вдруг ощутила себя полностью, абсолютно неподвижной.

Её тело было парализовано. Голова откинулась, и длинные волосы рассыпались по подушке. Кира едва могла шевелить губами, а уж о том, чтобы позвать на помощь.

Никто не спасёт её от Тёмного Лорда.

Но она и не хотела, чтобы её спасали.

— Немного магии, — шепнул он. — И немного романтики.

Ещё один жест, волна огня — и по всей комнате загорелись свечи. На столике, на подоконнике, на полу. Огоньки во тьме, трепещущие язычки пламени, освещающие её бледную кожу и неподвижное тело.

Профессор перевернул её кисти, и две высокие витые свечи заняли место в её ладонях. Безвольные пальцы под умелыми манипуляциями вдруг сжались вокруг восковых стержней прочнее камня, и Кира почувствовала пьянящий аромат. Словно цветочные лепестки, покрывающие постель.

— Вы дарите мне столько особенного, — проговорила она непослушными губами. — Боюсь представить, что вы подарите мне в первую брачную ночь.

Тёмный Лорд хмыкнул, возвращаясь к удобному месту между её бёдер. Он был совершенно обнажён, и алый огонь амулета ярко сиял на его груди.

— Если до этой ночи доживут оба участника брачного ритуала, я, пожалуй, просто нагну вас над автомобилем на парковке, чтобы как можно быстрее насладиться своей женой, пока её или меня никто не проклял, не украл и не похитил. Впрочем, уверен, я придумаю что-нибудь поинтереснее.

Он наклонился так, что она чувствовала на нежной коже живота его дыхание.

— Моя роза, — прошептал он. — Моя жизнь.