Когда тайна раскроется - Мэри Рид Маккол

Повернув голову, он встретился взглядом с Элизабет и вдруг понял, что тревога в ее глазах отражает его собственную тревогу. Но чем была вызвана ее тревога – наказанием для Люка? Или она по-прежнему сомневается в том, что он является ее мужем?

В сложившейся ситуации Александр бессилен. У него нет выбора. Он вынужден лгать, все сильнее запутываясь в паутине обмана, которой опутал Элизабет. Когда он закрывал глаза, чтобы подумать, как завоевать ее доверие, перед его мысленным взором всплывали вчерашний вечер в саду, поблескивающая золотом в мерцающем свете фонарей кожа Элизабет и мягкий свет луны.

И его тут же захватывало желание – не только желание обладать ею во всех вообразимых греховных смыслах, но также желание защищать и охранять от всех, кто мог бы ее обидеть.

Прикосновение Элизабет вывело его из размышлений, вернув к реальности. Элизабет была готова пройти в помещение. Кивнув, Александр взял ее за руку. Он крепко сжал челюсти и поднял голову, сопровождая ее со стены замка в большой зал и притворяясь, будто все хорошо и неприятное происшествие уже в прошлом.

Притворяясь.

Похоже, притворство удается ему лучше всего. Только в одном он не притворялся, это было выше его сил.

Он не притворялся, испытывая растущее чувство к Элизабет.

Четыре недели спустя.

Назначенное время почти что настало.

Элизабет кивнула паренькам, принесшим в спальню нагретую воду, давая тем самым разрешение вернуться к их обычным обязанностям. Те ответили учтивым поклоном, но этот величественный жест был в конце смазан тем, что они заулыбались, обменявшись друг с другом понимающими взглядами. Томас, старший из двоих, толкнул локтем Генри, когда Аннабель отослала их из комнаты вместе с другой служанкой, прибывшей помочь Элизабет в ее приготовлениях.

Чертенята.

Элизабет не могла не улыбнуться, глядя на них, однако постаралась спрятать улыбку. Эти пареньки были очень веселыми, они знали, что происходит, и решили обменяться шутками по этому поводу. Да, были причины для того, чтобы совершить омовение утром, а не в обычное время, после вечерней верховой езды.

Первой причиной был грандиозный пир, запланированный на сегодняшний вечер в честь возвращения Роберта. На это событие были приглашены все окрестные землевладельцы.

Второй причиной было то, что Роберт первый раз выиграл у нее в мерелс. И, наконец, омовение должно было стать частью его награды.

Аннабель и другие служанки принесли в комнату стопку чистых полотенец, а также горшочки с мазями и порошками из сухих трав. Эти порошки когда-то приготовила сама Элизабет. Аннабель подошла ближе, чтобы положить несколько полотенец рядом с Элизабет и бочкой, из которой шел пар. Выпрямившись, Аннабель посмотрела на свою госпожу.

– Могу я задать вам вопрос, миледи?

Элизабет взяла у нее горшочек с целебной мазью из первоцвета и фиалки. Эти средства использовались при болях в мышцах. После этого Элизабет кивком отпустила двух других служанок.

– Конечно. О чем же ты хотела меня спросить?

– Я должна знать, правда это или нет. – Аннабель оглянулась на дверь, видимо, желая убедиться, что остальные служанки ушли и никто не услышит ее вопроса. – Мы с Марией поспорили об этом сегодня утром, но я сказала, что такого не может быть. Однако Мария продолжает настаивать. – Сложив руки на животе и вопросительно подняв брови, Аннабель спросила: – Неужели лорд Марстон действительно выиграл у вас вчера вечером в мерелс?

Элизабет прикусила губу, чтобы не улыбнуться, но эта ее попытка оказалась не совсем успешной. Она слегка повернулась, делая последние приготовления для омовения Роберта.

– Да, он выиграл.

– А это? – спросила Аннабель, показывая на бочку.

– Это часть его награды, – ответила Элизабет, стараясь не выдать своим тоном, что именно является наградой после омовения. – Он провел утро на охоте, и ему необходимо смыть пот перед сегодняшним пиром. И конечно, он заслужил награду, поскольку приложил много сил, чтобы добиться победы надо мной в этой игре.

– Но он постоянно проигрывал на протяжении месяца, почему же вдруг победил? Как вы думаете? – с подозрением во взгляде спросила Аннабель.

Элизабет сделала вид, будто не заметила этого, и величественно кивнула:

– Двадцать шесть попыток, видимо, его чему-то научили.

Аннабель издала неопределенный звук, и Элизабет снова повернула к ней голову. Это было ошибкой. Выражение на лице служанки заставило ее громко рассмеяться.

– Ладно, признаю, что немного ему помогла.

– Немного?

– Ну, может быть, много, – произнесла Элизабет, расправляя полотенце.

– Я это знала! – сказала Аннабель и с укоризной добавила: – Миледи, вы позволили ему выиграть.

Все еще смеясь, Элизабет признала:

– Возможно, ты права, хотя он стал играть гораздо лучше, чем раньше.

– Гораздо лучше?

Это произнес мужской голос от двери. Элизабет повернулась, чтобы встретить теплый взгляд Роберта. Он стоял в дверях, почти заполнив собой дверной проем. Аннабель присела в книксене и негромко произнесла:

– Милорд.

Элизабет не могла не улыбнуться ему в ответ, ее лицо залил румянец. В воздухе явственно ощущался запах трав, порошки из которых она высыпала в окутанную паром воду. Муж остановил на ней проницательный взгляд.

Элизабет кашлянула, раздумывая над тем, какую часть их разговора с Аннабель он мог слышать.

– Я говорила Аннабель, что вы стали лучше играть. Вы снова застали меня врасплох, как тогда в саду, – ответила Элизабет.

Однако Аннабель выглядела виноватой, и, чтобы избежать дальнейших вопросов, Элизабет загородила собой служанку, а потом незаметно сделала ей знак удалиться.

– Извините меня, милорд… миледи, – произнесла Аннабель, сжимая в руках оставленную мальчиками пустую корзину и, как и положено прислуге, смиренно глядя в пол. – Я должна отнести это на кухню, чтобы повар не ругал Генри за забывчивость.

И Аннабель покинула комнату, а Элизабет размышляла, как будет реагировать Роберт на приготовленную ему бочку с водой. Роберт был сам не свой после суда над Лукасом, часто замыкался в себе, что-то беспокоило его, но он лишь отмалчивался.

Элизабет это не удивляло. Роберт с первых дней мало говорил о том, что чувствует, кроме той ночи в саду, когда начал декламировать балладу, пытаясь очаровать Элизабет. Его поведение тогда сильно ее удивило, но это было еще не все.

Когда он становился спокойным и сдержанным, она не беспокоилась – настроение у людей меняется. Но в последние пять недель Элизабет стала замечать, что он печален. Это казалось странным.