Запечатанное письмо - Эмма Донохью

— Но, бог видит, мы старались! — воскликнула Джесси Бушере.

— В самом деле, — грустно подтвердила Иза Крейг. — Вынудили бедную Макс уволиться с должности редактора…

Фидо нахмурила брови. Она до сих пор чувствует себя виноватой в том, что приложила руку к увольнению Матильды Хейс,[45]писавшей под псевдонимом Макс. Она была самой ревностной участницей за права женщин, которая призывала к эмансипации женщин еще в то время, когда остальные члены Лэнгхэмской группы носили короткие платьица.

— Мы ее не вынуждали, — возразила Бесси Паркес.

— Ну, уговорили, убедили, — сказала Фидо.

— У нас не было другого выхода: имя Макс было запятнано, — заключила Бесси Паркес, глядя в сторону. — Ее репутация сторонницы блумеризма,[46]дикие вспышки, эта женская община в Риме…

— Однако вы дружили с ней и с мисс Кашмен,[47]вы сами там жили, — подчеркивает Джесси Бушере.

— Да, и Макс всегда будет мне дорога! — дрожащим голосом проговорила Бесси Паркес. — Но подмоченную репутацию крайне трудно восстановить. Приходилось принимать отчаянные меры.

Какая странная смесь нежной души и поразительной твердости в Бесси Паркес, подумала Фидо. Она замечает, что изо всех сил цепляется за край стола. В глубине черепа, где-то за правым глазом, пульсирует сильная боль.

— Я никогда не видела ее в «блумерах», — взорвалась она. — Только в рубашках и в жакетах, сшитых у портного.

— Любая эксцентричность, даже в одежде, оказывается на руку нашим противникам, — сказала Бесси Паркес.

— А кроме того, — возмущенно повысила голос Фидо, — абсолютно несправедливо обвинять «Журнал» в симпатиях к свободным нравам, тогда как он в высшей степени банален и скучен.

— Вы сами все поняли, — жестко заявила Эмили Дэвис. — Полагаю, все эти разговоры о репутации — всего-навсего отвлекающий маневр; нашим читателям попросту надоело тащить эту хромую собаку.

Иза Крейг очень расстроена.

— Но, мисс Дэвис, вы не должны относить это к себе лично! Поначалу число наших подписчиков быстро возрастало и достигло пика в тысячу человек, а потом стало уменьшаться — задолго до того, как вы стали редактором.

— О, мне это прекрасно известно, и я полагаю, что достаточно профессионально исполняю свою работу в меру моих скромных способностей, — согласилась Эмили Дэвис. — Но следует признать, что «Журнал английской женщины» никогда не отличался интеллектуальными и литературными достоинствами.

Женщины избегают смотреть друг другу в глаза.

— Наши друзья покупают его из чувства долга и, как я подозреваю, не читая кладут на полку.

— Неправда!

— Но, конечно…

— Да, да, да! — воскликнула Фидо, кивая Эмили Дэвис. — Проблема в нашей нерешительности. Поскольку у нас не хватает смелости печатать материалы хотя бы отдаленно полемического характера, нам остается только назойливо призывать читательниц найти применение своим способностям, но при этом ни в коем случае не забывать о своем долге женщины и матери!

— Могу я спросить, — робко поинтересовалась Сара Левин, — о какого рода статьях…

Ее прервала Джесси Бушере:

— Я согласна с Фидо. Почему, например, мы никогда не привлекаем внимание публики к несправедливости по отношению к женщине, содержащейся в Законе о бракоразводном процессе?

Бесси Паркес недовольно поджала губы:

— Развод — довольно опасная тема. Нас могут обвинить в том, что мы поддерживаем женщин сомнительной репутации.

— А как насчет порядочных женщин? — спросила Иза Крейг. — Тех, чьи мужья имеют по нескольку любовниц? По закону она может развестись с ним лишь в том случае, если докажет, что он виновен в таких серьезных преступлениях, как отказ выполнять супружеские обязанности, жестокое обращение…

— Насилие, — добавила Фидо, — инцест…

— Развращенные действия, или содомия, — закончила Эмили Дэвис.

Красивое лицо Бесси Паркес побледнело.

— До тех пор, пока я имею право голоса, подобные слова никогда не появятся на страницах «Журнала английской женщины»!

— Ах, оставьте! — возразила Фидо. — Мы с вами достаточно давно работаем в журналистике и способны поднять эти вопросы, не шокируя читателя; для того и существуют синонимы, иносказания и эвфемизмы.

— Закон о разводе имеет много недостатков и не предусматривает равенство полов, но я первая не поддержу его дальнейшую либерализацию, — вставила Эмили Дэвис. — Мой опыт показывает, что женщина после развода оказывается не только опозоренной, но и без средств; к тому же у нее отбирают детей.

— Да, увы, это так. Если бы закон не запрещал, — рассмеялась Джесси Бушере, — думаю, мужчины так и перелетали бы от женщины к женщине, как обезьяны.

— Развод — это лишь одна из проблем, которые мы избегаем затрагивать вот уже шесть лет, — сказала Фидо. — Это напоминает мне анекдот о вожде племени, который по совету миссионера расстался со своей второй женой. Когда его спросили о том, как он позаботился об отвергнутой жене, он ответил… — Она подождала, пока все не обратились в слух: — «Я ее съел!»

Общий смех несколько разрядил напряженную атмосферу.

— А если вместо развода поднять проблему собственности замужних женщин? — предложила Джесси Бушере. — Я согласна с мисс Дэвис, что поскольку замужество является уделом большинства женщин, то необходимо усовершенствовать законы, закрепляющие за ними их собственность.

— Гм… Что касается собственности… — оживилась Фидо. — Как-то вечером меня вдруг осенило: оказывается, с имуществом женщин, совершивших убийство, и женщин, вступивших в брак, поступают абсолютно одинаково: его конфискуют.

— Фидо, вы сегодня явно в форме, — усмехнулась Иза Крейг. — Ну, а как насчет вопроса о праве женщин участвовать в выборах?

— Ну, мисс Крейг, не стоит заводить об этом разговор, — мягко упрекнула ее Бесси Паркес. — Вы же знаете, британцы к этому еще не готовы. Лично я предпочла бы демонтировать эту стену постепенно, камень за камнем, чем разбить об нее наши головы — и деньги моей любимой Бар,[48]позволю себе добавить!

Эмили Дэвис энергично кивнула:

— Сначала нам необходимо добиться доступа к высшему образованию и доказать, что мы обладаем достаточным кругозором, чтобы принимать участие в голосовании. Я предлагаю устраивать временные промежутки между кампаниями, на случай если предыдущая кампания не очень удалась или была встречена жесткой критикой, чтобы это не отразилось на следующей.