Девушка из кошмаров - Кендари Блейк

Бедняга уже забит под завязку, а она все не унимается. Мне потребовалось десять минут, чтобы убедить ее вынуть мешочки с розмарином, потому что запах может встревожить таможенных собак.

– Хочу сделать ему сюрприз.

Это правда. Я хочу получить преимущество, потому что с тех пор, как я увидел тот снимок, такое ощущение, что у него оно было всю дорогу. Я готов доверить Гидеону свою жизнь. И всегда доверял, и папа тоже. Он ни разу не причинил мне вреда и не поставил в ситуацию, когда вред был бы возможен. Я это знаю. Или я просто дурак?

– Сюрприз, – говорит мама тем специальным тоном, каким мамы повторяют сказанное нами, лишь бы последнее слово осталось за ними.

Она встревожена. У нее опять эта морщинка между бровями, а еда в последние несколько дней просто восхитительна. Меня пичкают всеми моими любимыми блюдами, словно это мой последний шанс их отведать. Руки ее выкручивают из моих носков воздух, и она вздыхает, закрывая и застегивая мой чемодан.

Вылет у нас через четыре часа. Потом пересадка в Торонто, а в Хитроу мы должны сесть в десять вечера по лондонскому времени. Последние полтора часа Томас заваливает меня эсэмэсками, спрашивая, что надо брать, – можно подумать, я знаю. Я не был в Лондоне и не навещал Гидеона с четырехлетнего возраста. И все воспоминания об этом весьма расплывчаты и фрагментарны.

– Ой, – вдруг говорит мама, – чуть не забыла. – Снова расстегивает чемодан и смотрит на меня, выжидательно протянув руку.

– Что?

Она улыбается:

– Тезей Кассио, ты не можешь лететь с ним в кармане.

– Точно, – говорю я и лезу за атамом.

Глупейшая же ошибка, сознание будто нарочно ее делало. При мысли о том, что нужно рискнуть и положить мой нож в проверяемый багаж, мне делается более чем не по себе.

– А ты точно не можешь наложить на него какие-нибудь чары? – спрашиваю я, и шутки в этом вопросе только половина. – Сделать его невидимым для металлодетекторов?

– Нет, увы, – отвечает она.

Я протягиваю ей клинок и, стиснув зубы, наблюдаю, как она запихивает его поглубже, в самую середину, и прикрывает одеждой.

– Гидеон присмотрит за тобой, – шепчет она и повторяет: – Гидеон присмотрит за тобой, – словно заклинание.

Сомнения вьются вокруг нее словно рой ос, но она по-прежнему держит себя в руках. До меня доходит, что своим упрямством, своим нежеланием отказаться от Анны я привязал ее к этому делу прочнее чем веревкой.

– Мам, – начинаю я и осекаюсь.

– Что, Кас?

«Я вернусь» – вот что я хочу сказать. Но это не игра, и мне не следует раздавать такие обещания.

До Торонто Томас летит нормально, но первые полтора часа лондонского рейса проводит в обнимку с бумажным пакетом: тошнить его не тошнит, но зеленый он конкретно. Однако после пары порций имбирного эля его отпускает – до такой степени, что он пытается читать прихваченную с собой книгу Джо Хилла[15].

– Буквы прыгают, – бормочет он спустя минуту и закрывает томик. Смотрит в окно (я уступил ему место у иллюминатора), в тусклую темноту.

– Нам все равно надо попытаться поспать, – говорю, – чтобы не тормозить, когда сядем.

– Но там же будет десять вечера. Разве нам не нужно бодрствовать, чтобы заснуть вечером?

– Нет. Кто знает, когда в следующий раз удастся вздремнуть. Отдыхай, пока можешь.

– Это трудно, – ворчит он и взбивает неудобную самолетную подушку.

Бедняга. Ему приходится держать в голове миллион вещей, и страх перелетов наименее важная из них. У меня не хватило пороху спросить, поговорил ли он с Кармель, а он об этом не упоминал. И не особенно расспрашивал меня о том, что мы собираемся делать в Лондоне, а это очень не по-томасовски. Возможно, эта поездка для него удобный повод сбежать. Но опасность он осознает полностью. Долгое рукопожатие, которым они с Морвраном обменялись в аэропорту, говорит о многом.

Он как можно дальше откидывается на тесном сиденье. Томас до ужаса вежлив и не стал откидывать свое кресло. Шея у него по пробуждении будет как растоптанная сушка – если ему вообще удастся заснуть. Закрываю глаза и изо всех сил стараюсь устроиться поудобнее. Это почти невозможно. Не могу перестать думать об атаме, похороненном внутри моего багажа в брюхе самолета, – или, по крайней мере, черт подери, лучше бы ему и правда там быть. Не могу перестать думать об Анне и ее голосе, просящем меня вытащить ее. Мы летим со скоростью пятьсот миль в час, но это недостаточно быстро. И близко недостаточно.

К моменту приземления в Хитроу я официально вошел в режим зомби. Спал урывками: полчаса тут, пятнадцать минут там, а в результате только шея затекла. Томасу не сильно лучше. Глаза красные, в них словно песку насыпали, а воздух в самолете был такой сухой, что мы практически готовы осыпаться двумя кучками песка цвета Каса и цвета Томаса. Все кажется нереальным – цвета слишком яркие и пол под ногами недостаточно твердый. В пол-одиннадцатого вечера на терминале тихо, это хоть как-то облегчает дело. Нам не приходится плыть в потоке людей.

Однако соображаем мы медленно и, забрав багаж (выматывающая нервы тягомотина, ожидание возле карусели буквально на цыпочках и параноидальный страх – а вдруг атам не попал на пересадку в Торонто, вдруг кто-то заберет мой чемодан раньше меня?), принимаемся кружить по залу, не зная, куда идти дальше.

– Я думал, ты тут уже бывал, – раздраженно говорит Томас.

– Ага, в четыре года, – отвечаю я так же раздраженно.

– Надо просто взять такси. У тебя же есть его адрес?

Обвожу взглядом терминал, читая надписи над головой. Я планировал купить проездные и сесть на метро. Теперь это кажется слишком сложным делом. Но я не хочу начинать путешествие с компромиссов, поэтому волоку свой чемодан по терминалу, следуя за стрелками, ведущими к поездам.

– Не так уж и трудно оказалось, а? – спрашиваю я Томаса полчаса спустя, когда мы, вымотанные, сидим на скамейке поезда метро.

Он в ответ вскидывает бровь, и я улыбаюсь. Еще одна, лишь слегка запутанная пересадка, и мы сходим на станции Хайбери-Ислингтон и тащимся наверх, к выходу.

– Пока ничего знакомого? – спрашивает Томас, вглядываясь в глубину улицы. Фонари освещают тротуар и витрины магазинов. Вид смутно знакомый, но, подозреваю, весь Лондон выглядел бы смутно знакомым. Делаю вдох. Воздух чист и прохладен. Второй вдох приносит легкий запашок мусора. Он тоже кажется знакомым, но, вероятно, только потому, что он одинаков во всех крупных городах.

– Расслабься, чувак, – говорю я. – Доберемся.

Опрокидываю чемодан набок и расстегиваю. Как только атам оказывается у меня в заднем кармане, кровь бежит веселей. Это как второе дыхание, но мне лучше не терять времени даром. Судя по усталости на лице Томаса, он готов меня убить, выпотрошить и использовать в качестве гамака. К счастью, я посмотрел по гугл-картам, как идти к Гидеону от этой станции – до его дома не больше мили.