За семью печатями-1 - Иоанна Хмелевская

— С деньгами.

— А где же он был?

Недаром Карпинские накануне засиделись до поздней ночи, данный сюжет разработали до мельчайших нюансов.

— А у папочки на работе. В картонной коробке из-под принтера вместе с документами на принтер, инструкцией, какими-то запасными деталями, проводом и ещё чем-то. Только поэтому не выбросили, ведь отец так долго на работу не ходил. Просто чудо, никто и не притронулся! А отец вышел на работу, полез за инструкцией — и на тебе, портфельчик! Сам не помнит, как его туда сунул. Вы уж извините, у него с головой и в самом деле не все ладно.

Богуся явно была ошеломлена. Новость потрясающая, как её воспринять? Отыскали они свою паршивую собственность, а ей, Богусе, никакого проку от этого не будет. Дурак Северин, что не взял портфель для сохранности, теперь вот кусай локти. И на кой черт она перевернула все в алькове, разыскивая портфель? Наработалась как ишак, а все из-за них, из-за этих вот Карпинских, наплели с три короба… Пускай теперь хотя бы люк починят, все какая-никакая от них польза, тем более что бедный Северин наверняка из-за дружка своего непутёвого помер, так теперь его святая обязанность заменить покойного хотя бы в этом…

Все эти соображения хаотично клубились в голове хозяйки, а дурак Карпинский так и стоял перед нею коленопреклонённый, мешая пройти. Пытаясь разобраться с мыслями, Богуся чисто автоматически вынула тяжеленную бутыль из рук гостя и жестом призвала его подняться с коленей. Что Карпинский и поспешил сделать, так как колено совсем одеревенело. Ожила и Эльжбета, до сих пор стоявшая в полупоклоне, образуя с отцом единую скульптурную группу. Ожила и протянула хозяйке поднос с приношениями, словно патриарх или какой архиепископ, протягивающий монарху бархатную подушку с короной. Поднос вполне стоил подушки — блестящий, зелёный в красные розочки. Кристина, знавшая вкусы пани Богуславы, не могла найти ничего омерзительнее. На подносе горкой лежали пирожные домашней работы, прикрытые целлофаном.

— Клёвый закусон! — вырвалось у Стася.

— Собственноручно, — выдохнула Эльжбета, — специально для пани.

Судя по всему, Карпинский с дочерью вошли во вкус, с удовольствием разыгрывая представление. Карпинский проникновенно воскликнул:

— Можно ли надеяться, что вы, Богуся, великодушно простили нас?

Хорошо у него получилось! Дочь пожалела, что нет зрителей, кроме детей. Спектакль вышел на славу. Если проклятая Богуся не пожелает их простить, будут приходить сюда с отцом, прихватывая зрителей, до тех пор, пока не подействует. Оказывается, очень приятная вещь — творческое удовлетворение.

Хозяйка, однако, была полностью умаслена. Правда, она так и не поняла, за что перед ней извиняются, ведь её распирало не какое-то мифическое нанесённое ей оскорбление, а самая обычная алчность. Поверив в наличие бесценного портфельчика в своём доме, она решила во что бы то ни стало его отыскать, даже кое-где пошарила, а тут такое разочарование! Ну ладно, раз уж так извиняются — что теперь поделать? Хорошо хоть, что пришли и сообщили о находке, не то продолжала бы перерывать дом, как дура. Интересно, сколько же денег оказалось в портфеле?

Наконец, со вниманием осмотрев бутылку, пирожные и подносик, хозяйка совсем размякла и милостиво кивнула гостям. Пройдя в комнату, она поставила бутылку на стол и решила угостить пришельцев оставшимися от вчерашнего обеда варениками, напрочь забыв о необходимости тщательно скрывать рецептуру их начинки.

— Ладно, ладно, будет вам.., чего уж мне прощать? Эльжуня поможет мне принести рюмки, попробуем винца. Ничего я из ваших слов не поняла, но, думаю, вы за столом все объясните. А если Хенек и в самом деле сделает новый люк на чердак, это будет только справедливо.

Вскоре стол был накрыт, принесены поджаренные вчерашние вареники. Не очень-то привлекательные на вид, они не вызвали восторга гостей, попробовали их из вежливости, чтобы хозяйку не обидеть. Вареники оказались потрясающе вкусными. В чем, в чем а уж в кулинарном таланте Богусе не откажешь. Эльжбета тщетно пыталась угадать, что за фарш в них. Немного мяса, больше каши. А вот какая каша? Нет, не понять. И не понять также, как эта кошмарная и беспросветно глупая баба умеет так гениально готовить.

Не разбиравшаяся во французских винах пани Богуслава зато высоко оценила внешние данные бутылки, смутно сознавая, что оказанные ей, Богусе, почёт и уважение следует увенчать таким вот прекрасным вином. Лично она предпочла бы какое-нибудь сладенькое, но слышала — выдержанные вина благороднее, так уж пусть, тем более что дармовое. И закуска имеется — пирожные с творогом, попробуем, попробуем… А вот подносик прелесть, ничего не скажешь.

Безошибочно расшифровывая мысли и чувства хозяйки, Эльжбета порадовалась, какой все-таки хитроумный план они провернули. Молодец Кристина! И люк на чердак придётся починить, вот только отцу такого ни в жизнь не сделать. Может, Тадика привлечь?

Усевшись за стол, Богуся первым делом поинтересовалась :

— Так сколько же денег оказалось у Хенека в портфеле?

— Сто пятьдесят миллионов, — вздохнул Карпинский.

Именно такую сумму решили назвать Хлюпихе. Достаточно высокую — а то из-за чего весь сыр-бор затеяли? — и в то же время не слишком большую, чтобы алчную Хлюпиху кондрашка не хватил.

Правильно рассчитали, хозяйка была достаточно потрясена.

— Святой Антоний! В злотых или в долларах?

— В долларах.

— Так это просто чудо Господне, что Хенек нашёл свои денежки.., то есть чудо, что их никто так и не украл.

— Но ведь никто не знал, — вроде бы оправдывался Хенрик.

Эльжбета поспешила вмешаться.

— А отец так и не вспомнил, — тоже вздохнула она. — И если бы случайно не нашёл, наверняка бы мы до сих пор их искали.

— Да, вспомнил, только когда увидел, — подтвердил Карпинский. — А так в голове лишь встреча с Северином. Думаю, он и посоветовал мне спрятать портфель на работе.

«Если так, покойник был действительно глуп, царство ему небесное», — подумала безутешная вдова.

И тут Карпинский сам по себе, без всяких подсказок со стороны своих девушек и предварительно разработанных планов, высказал вдруг гениальную мысль.

— Удивляюсь я, — совершено искренне произнёс он, — как это вы, милая Богуся, на какой-то работе силы свои драгоценные тратите, в то время когда в вас такой талант пропадает! Вам бы, Богусенька, быть шеф-поваром в каком-нибудь… что я говорю, не в каком-нибудь, а в лучшем варшавском ресторане! В лучшем ресторане мира! Ведь готовите вы — пальчики оближешь. Ничего вкуснее мне в жизни не доводилось есть.

Доброе слово и кошке приятно, Хлюпиха была польщена, но отреагировала в свойственном ей духе:

— Не хватало ещё для чужих горбатиться! К тому же если помногу готовить, за всеми не уследишь, наверняка станут жульничать, люди ведь они такие… Нет уж, я лучше только для семьи и сама на всем сэкономлю.