За семью печатями-1 - Иоанна Хмелевская

— Да ты что, сейчас все загсы уже закрыты.

— В таком случае завтра же с самого утра! — упорствовал Хенрик.

— Не получится, там надо сначала подать заявление, а потом ждать тридцать дней. Месячный срок, понятно?

— На кой черт мне этот месячный срок?

— О, отец уже говорит как человек! — порадовалась дочь. — Если не ошибаюсь, месячный срок даётся в рамках антиразводной профилактики, а вдруг молодожёны раздумают?

— Я не раздумаю! — бушевал Карпинский.

— Я тоже, — мягко заметила Кристина. — Ведь я с самого начала хотела выйти за тебя. Ну хорошо, давай завтра же и подадим заявление. Что же касается амнезии…

— ..так о ней не стоит упоминать, — закончила её мысль Эльжбета. — В загсе никто не станет задавать глупых вопросов, а на кой нам все эти сложности со свидетельствами? Лучше всего подавать заявление идите вместе, в случае чего подскажешь отцу, что надо говорить.

— Очень хорошо! — удовлетворился Карпинский и опять удобно устроился на стуле. — Сделаю вид — я совсем здоров, все прекрасно помню. В крайнем случае могу согласиться на склероз, склеротики имеют право жениться?

— Учитывая, что сейчас делается вокруг, им никто не препятствует.

— Тогда порядок. А теперь говорите, что за мысль пришла в ваши головы?

Кристина с Эльжбетой переглянулись.

— Ладно уж, давай я первая скажу, — сдалась девушка. — Вижу только один выход — украсть! Нет, не правильно я говорю, не украсть, а изъять, вернуть своё. Как-нибудь незаметно вырвать из когтей этой хищницы нашу собственность. Ты тоже подумала об этом?

Кристина кивнула.

— Да. Украсть без всяких зазрений совести. Теперь я не сомневаюсь — Хлюп спрятал наше имущество в своём доме. И очень плохо, что мегера теперь в курсе. С нею и говорить не стоило. Вообще! Ведь не секрет, что это за ведьма. Надо было прийти и забрать то, что по праву принадлежит нам.

— Легко сказать — прийти и забрать, а где оно спрятано?

— Твой отец говорит — в гараже его нет. Хенек, ты действительно уверен, что в гараже нет твоего портфельчика?

— Во всяком случае, я его там не увидел, — осторожно отвечал Карпинский.

— Да о чем вы, какой гараж! — энергично перебила старших девушка. — Хоть вкус у пана Северина был тот ещё, раз уж терпел такую гарпию, но ведь в остальном он был нормальным человеком, не дурак. И если он знал, чем набит портфельчик… А ведь он знал, судя по тому, что вспомнилось отцу? Тогда ни в жизнь не оставил бы таких ценностей в гараже, который не запирается снаружи. Ведь это просто сарай, в него может войти любой человек прямо с улицы.

— А в багажнике машины? — без особой уверенности предположила Кристина.

— Даже если, то ненадолго, — возразила Эльжбета. — Ведь он же ездил на своём драндулете, могли украсть. Разве что у него в гараже сделан какой тайник… Хотя нет, будь там тайник, запирал бы или хоть ворота поставил.

Кристина вздохнула.

— Скорее всего, ты права. А жаль, в гараже легче всего искать.

До Карпинского дошло.

— Погодите, — вмешался он, — если я правильно понял, вы собираетесь портфель украсть? Как простые воришки?

— Не украсть, а вернуть своё, — сурово и наставительно заметила дочь. — В конце концов, портфель твой или нет?

— Ну, мой…

— Имеешь ты право забрать свою вещь, если на ней кто-то уселся и не желает вставать?

— Наверное, имею, но хотелось бы как-то полюбовно…

Эльжбета с горечью обратилась к Кристине:

— Гляди, человеку приходится заново познавать мир, чуть ли не учиться говорить — все позабыл. А характер остался прежний. Надо же, какая несправедливость. «Полюбовно»! Ты что, не слышал, — принялась она горячо втолковывать отцу, — как она с нами говорила? Как тебя бог знает в чем обвиняла! Из дому нас вышвырнула! И яснее ясного заявила — не видать нам портфеля как своих ушей! Все, что в доме, — то теперь её! А ты старался, зарабатывал. Для кого? Для этой язвы? Так ты, оказывается, её любишь, а не Кристину!

Карпинский даже попятился со своим стулом от разъярённой дочери. В глубине его беспамятной души что-то восставало против кражи, однако подключился и логично рассуждающий разум.

Нет, наверняка не стал бы он ради Богуси заниматься рискованным бизнесом, да и не рискованным тоже вряд ли. Выходит, обе его девушки правы, логика подсказывает: если нельзя иначе, значит, возвратить утраченные сокровища следует с помощью хитрости.

Нет, не во всем права была Эльжбета, кое-что в характере её отца после несчастного случая изменилось. Прежний Карпинский скорее бы умер, чем решился обокрасть вдову друга, пусть даже та незаконно присвоила его имущество. Может, стал бы умолять, упрашивать, согласился отдать ей половину заработанного, все, что угодно, только не противоправные действия. Именно закостенелая законопослушность и заставляла Карпинского сомневаться в праведности его бизнеса. До аварии он ни за что не пошёл бы на криминальный шаг, теперь же логика брала верх. Ведь вот так, запросто, отказаться от своей собственности значило, прежде всего, нанести ущерб двум самым любимым существам — дочери и жене. Если бы речь шла только о нем, кто знает, решился бы Хенрик пойти на кражу.

— А ну перестань наскакивать на меня! — с неожиданной суровостью сказал он дочери. — Я люблю не язву, я люблю Кристину. Хорошо, я согласен. Красть так красть. Продолжайте. И что дальше?

— Слава богу! — с облегчением выдохнула Кристина. — В чем-то ты, несомненно, поумнел. И брак нам имеет смысл поскорее оформить, иначе я бы не могла действовать вместе с вами. Сейчас я лицо постороннее, если что, квалифицировалась бы как обычная воровка, а так — своё забираю. Надо проверить, все ли у нас имеется для того, чтобы завтра с утра отправиться в загс. Возможно, тридцать дней на размышление обязательны только для молодёжи? Неужели ни для кого не делают исключений?

Эльжбета небрежно заметила:

— Думаю, исключением могло бы стать немедленное оформление брачных уз для человека на смертном ложе…

— Или срочная командировка одного из брачующихся, — продолжила Кристина. — Я имею в виду длительную загранкомандировку. Ну да завтра узнаем, что гадать. А сейчас лучше подумаем над тем, куда Хлюп мог сунуть наш портфельчик.

У Эльжбеты тоже камень с души свалился, после того как отец выразил им свою солидарность.

— Пойду принесу тебе пива из холодильника, — сказала она отцу, вставая. — Признаться, боялась, что ты ещё отправишься к этой мегере с доносом на нас с Кристиной. Правильно, думаем. Думаем все! Гараж отпадает. Что тебе ещё вспомнилось, папуля?

Кристина ответила за Хенрика:

— Чулан.

— Я неплохо знаю дом Хлюпов, ещё девчонкой играла у них в прятки. Чулан, кладовка, подсобка — да там полно всяких закоулков! Казалось, в некоторые из них вообще никто никогда не заглядывает. Северин мог сунуть портфель в любой.