Книга на книжной полке - Генри Петроски

Стоит обратить внимание еще на две детали этой иллюстрации. Около двери стоит книжный шкаф из трех полок: это потомок библиотечной кафедры, появившийся, когда окончилась эпоха цепей. Как мы уже видели, это еще одна глава в истории книжной полки. Но у шкафа Рамелли любопытная конструкция: нижняя полка поднята сантиметров на девяносто над полом, а пространство под ней не занято книгами. Шкаф поднимается до самого потолка, высота которого — где-то 240–270 сантиметров. Чтобы достать книгу с верхней полки, нужно как следует потянуться; это было бы не нужно, если бы третья полка находилась под нижней. Но иллюстрация Рамелли точно отображает действительную эволюцию книжного шкафа как в частных, так и в публичных библиотеках: сначала полки доходили до потолка, а уж потом опустились к полу.

Еще одна интересная особенность нарисованного Рамелли шкафа: он стоит около двери, вплотную к стене. Полки загромождают проход: с учетом того, в какую сторону открывалась дверь, они могли затруднять вход и выход. Если бы шкаф соорудили у наружной стены, которая, судя по всему, пустует, входить в комнату и выходить из нее было бы гораздо проще. Но поместить шкаф там означало бы лишить книги света: ведь в этой же стене и проделано окно. Приняв во внимание все ограничения кабинета, Рамелли поставил книжный шкаф там, где на него и на стоящего рядом читателя падало бы столько света, сколько нужно, хоть это место и было довольно далеко от окна.

Предпочтительно было бы расположить такой шкаф перпендикулярно окну и гораздо ближе к нему, но в кабинете Рамелли это место как раз занято книжным колесом. Понятно, почему колесо находится возле окна: потому что было важно обеспечить хорошее освещение для читающего. В целом по изображениям в иллюстрированных манускриптах XV века богословов и ученых можно составить понятие о том внимании, с каким подходили к расположению столов по отношению к окнам — источникам естественного освещения[164]. Для занятий чтением и письмом естественный свет был гораздо предпочтительнее искусственного: свечи и масляные лампы не только портили глаза, но и представляли угрозу для книг, если их владелец засыпал за ними. Там, где существовала такая опасность, можно было брать пример с «идеального ученого» из китайской притчи: «он взял привычку подвешивать свою косицу к потолочной балке: если его одолевала дремота и голова его склонялась, то он тут же пробуждался после таски за волоса»[165].

И последняя деталь в иллюстрации Рамелли, заслуживающая внимания: все книги в шкафу стоят вертикально и корешками наружу, что показывает и прозорливость, и изобретательность Рамелли. Почти не осталось современных ему изображений, где книги на полках стоят так ровно и прямо. В XVI веке книги гораздо чаще выставляли на наклонных полках декорированной обложкой наружу — так же, как они лежали на кафедрах в монастырях; их гораздо чаще ставили на полку, прислоняя к стене, или клали плашмя на горизонтальную полку — наружу нижним, верхним или передним обрезом. Когда книги ставили вертикально, наружу смотрел передний обрез, а не корешок: так их ставил, например, настоятель Кентерберийского собора Джон Бойс: он и в начале XVII века «все еще оставался приверженцем старых обычаев и даже выставлял книги передними краями наружу»[166], хотя стояли эти книги на полках «современного типа», таких, как на иллюстрации Рамелли. Причиной такого «большого поворота» книг стало появление в публичных библиотеках настоящих книжных шкафов. Это событие повлияло на практики хранения и использования книг еще радикальнее, чем замечательное колесо Рамелли.

Библиотека Джона Бойса, настоятеля Кентерберийского собора

На рисунке, опубликованном в 1622 году, видно, что книжные полки, идущие вдоль стен, — современного типа, но хозяин по-прежнему ставит книги передним краем наружу и пользуется застежками

В частных библиотеках проблемы с ограничением рабочего пространства обычно не было, поскольку в них было гораздо меньше книг и их там не приковывали цепями. Таким образом, маленькие библиотеки по-другому решали вопросы с освещением и пространством. «До XVII века типичное частное собрание книг в Англии редко превышало несколько десятков томов; хранились они, скорее всего, в дубовом сундуке или просто на столе, или на одной-двух полках, укрепленных в стене»[167]. Конечно, были исключения. Для большего собрания требовался один или несколько книжных шкафов, и они стояли в комнатах, где окна могли быть расположены неидеально.

Как бы то ни было, на изображениях рабочих кабинетов эпохи Возрождения, как и на иллюстрации со святым Иеронимом, редко можно увидеть книги, которые были бы выставлены по одному принципу. Некоторые книги смотрят наружу передним краем, некоторые — верхним или нижним, другие прислонены к стене или лежат в стопке — так, что видна украшенная обложка верхней книги. Поскольку обычно в частных библиотеках хранилось не так уж много книг, владелец, вероятнее всего, различал их все — по размеру и толщине, по цвету и материалу переплета. Это значит, что не было нужды как-то помечать книги или расставлять их по какой-то системе: среди десятка книг нужная и так отыскивается моментально.

Немецкий кодекс XV века. Обрезы украшены узорами

Такие узоры помогали найти книгу в ряду других: все они стояли передним или нижним краем наружу

В библиотеках побольше заглавия иногда писались на переднем, верхнем или нижнем обрезе: так в наши дни школьники пишут на обрезе учебника название предмета. Известен по меньшей мере один итальянский книголюб — Одорико Пиллоне, который нанял художника Чезаре Вечеллио, чтобы тот разрисовал передние обрезы его книг сценами из них[168]. Всего Вечеллио расписал 172 книги, в том числе две, стоявшие вверх ногами; один исследователь сделал из этого вывод, что подобный заказ был уникальным случаем, совершенно непривычным для художника[169]. На расписанных обрезах книг Пиллоне были также и текстовые обозначения — возможно, это свидетельствует о том, что владелец, помимо прочего, хотел, чтобы стало удобнее находить нужную книгу в этой большой библиотеке: некоторые книги были одинакового размера и с одинаковыми переплетами, и различить их было нельзя. С сочинений святого Иеронима — трех томов в деревянных переплетах — владелец снял застежки, вероятно, чтобы не заслонять иллюстрации на обрезах, изображающие святого в келье и в пустыне.