Леди Сьюзан - Джейн Остин

Миссис Латтерель, будьте добры принять мои комплименты; Шарлотта, примите от меня привет; Элоиза, примите наилучшие пожелания возвращения Вашего здоровья и хорошего настроения, какие только может предложить Ваша любящая подруга

Э. Марлоу.

Боюсь, данное письмо послужит плохим примером моих способностей к остроумию и Ваше мнение о них не вырастет значительно, когда я уверю Вас, что старалась быть как можно более занимательной.

Письмо десятое – от мисс М. Лесли к мисс Ш. Латтерель

Портмен-сквер, 13 апреля

Моя дорогая Шарлотта,

Мы покинули замок Лесли двадцать восьмого числа предыдущего месяца и благополучно прибыли в Лондон после семидневного путешествия; я имела удовольствие обнаружить твое письмо здесь, ожидающее моего приезда, за что прими мою искреннюю благодарность. Ах! Дорогой друг, я с каждым днем все больше скучаю по спокойным и безмятежным удовольствиям замка, который мы покинули, променяв их на сомнительные развлечения этого столь превозносимого всеми города. Не то чтобы я пыталась утверждать, будто эти сомнительные развлечения хоть в малейшей степени мне неприятны; напротив, я получаю от них огромное удовольствие, и оно могло бы стать еще бóльшим, не будь я уверена, что каждое мое появление в свете лишь утяжеляет оковы тех несчастных созданий, чьей страсти нельзя не сочувствовать, хотя ответить на нее – не в моей власти. Говоря коротко, дорогая Шарлотта, именно то, что я знаю о страданиях столь многих милых молодых людей, отвергаю чрезмерное восхищение, с коим сталкиваюсь, и испытываю отвращение к прославлениям в свой адрес, которые я слышу и в свете, и в домашней обстановке и встречаю в газетах, – все это является причиной, по которой я не могу в более полной степени наслаждаться столь разнообразными и приятными лондонскими развлечениями. Как часто я желала обладать столь же неизящной фигурой, как у тебя, таким же лишенным очарования лицом и такой же неприятной внешностью! Но ах! Как незначительна вероятность столь желаемого события: я переболела оспой и вынуждена смириться со своей незавидной долей.

А сейчас, дорогая Шарлотта, я намерена поделиться с тобой секретом, который давно уже вносит беспокойство в мое безмятежное существование, и потребовать от тебя сохранения его в строжайшей тайне. В прошлый понедельник вечером мы с Матильдой сопровождали леди Лесли на раут у почтенной миссис Попрыгунчерс; с нами был мистер Фицджеральд, в целом весьма любезный юноша, хотя, возможно, несколько странный в своих вкусах – он влюбился в Матильду… Не успели мы сказать пару комплиментов хозяйке дома и сделать реверанс перед десятком гостей, как мое внимание привлекло появление одного молодого человека, прелестнейшего представителя своего пола, который в тот момент вместе с каким-то джентльменом и леди вошел в залу. С того самого момента, когда я впервые узрела его, меня не покидала уверенность, что именно от него зависит счастье моей жизни. Представь себе мое удивление, когда мне его представили под именем Кливленд – и я тут же узнала в нем брата миссис Марлоу и знакомого моей Шарлотты по Бристолю. Мистер и миссис М. оказались теми джентльменом и леди, которые сопровождали его. (Как по-твоему, миссис Марлоу красива?) Любезное приветствие мистера Кливленда, его элегантные манеры и восхитительный поклон еще больше укрепили во мне симпатию к нему. Он не говорил со мной, но я могу представить все, что он мог бы сказать, если бы все же открыл рот. Я могу вообразить его обширные познания, благородные измышления и изысканную речь, которые непременно проявились бы в нашей беседе. Появление сэра Джеймса Гауэра (одного из моих слишком многочисленных поклонников) лишило меня возможности обнаружить хоть какое-нибудь из перечисленных достоинств, положив конец разговору, который мы так и не начали, и переведя все внимание на его персону. Но ах! Сколь незначительны достоинства сэра Джеймса по сравнению с его счастливым соперником! Сэр Джеймс – один из наиболее частых наших посетителей и почти всегда присоединяется к нам, куда бы мы ни шли. С тех пор мы часто встречали мистера и миссис Марлоу, но больше не видели Кливленда: наши пути никак не хотят пересекаться. Миссис Марлоу при каждой встрече до смерти утомляет меня своими бесконечными разговорами о тебе и Элоизе. Как она глупа! Я живу надеждой увидеть сегодня вечером ее неотразимого брата – мы собираемся нанести визит леди Фламбо, а она, я знаю, на короткой ноге с Марлоу. Приглашены леди Лесли, Матильда, Фицджеральд, сэр Джеймс Гауэр и я. Мы редко видимся с сэром Джорджем: он почти все время проводит за игральным столом. Ах! Бедная моя Фортуна, ну где же ты? Мы чаще видим леди Л., которая всегда появляется (сильно нарумянившись) к обеду. Увы! Какие восхитительные драгоценности она наденет сегодня к леди Фламбо! И все же я поражаюсь, как она может получать удовольствие оттого, что носит их; конечно же, она должна понимать нелепость и неуместность украшения своей щуплой фигурки таким количеством драгоценностей; неужели ей невдомек, до какой степени элегантная простота превосходит собой самое тщательное убранство? Если бы она подарила их мне или Матильде, как сильно были бы мы обязаны ей, как бы бриллианты пошли нашим изысканным, величественным фигурам! Как, однако, удивительно, что подобная мысль ни разу не пришла ей в голову: уж я-то наверняка раз сто подумала об этом. Каждый раз, когда я вижу леди Лесли, увешанную украшениями, подобные размышления тут же охватывают меня. К тому же это драгоценности моей родной матери! Но больше я ни слова не скажу на столь печальную тему; позволь же мне развлечь тебя чем-то более приятным. Матильда сегодня утром получила письмо от Лесли, и мы имели удовольствие узнать, что он сейчас в Неаполе, перешел в римско-католическую веру, получил буллу Папы на аннулирование первого брака и уже успел жениться на неаполитанке, даме знатной и весьма обеспеченной. Более того, он утверждает, что подобное же событие приключилось и с его первой женой, негодной Луизой: она тоже находится в Неаполе, тоже стала католичкой и скоро должна сочетаться браком с неаполитанским дворянином больших и даже исключительных достоинств. Брат говорит, что они с Луизой теперь друзья, простили друг другу прошлые ошибки и намерены в будущем стать добрыми соседями. Он приглашает меня и Матильду навестить его в Италии и привезти с собой малышку Луизу, узреть которую одинаково страстно желают он сам, ее мать и мачеха. Что касается того, чтобы принять его приглашение, на данный момент это весьма маловероятно; леди Лесли советует нам ехать, не теряя зря времени, Фицджеральд предлагает сопровождать нас туда, но Матильда сомневается в пристойности подобного шага, хотя и признает, что это очень мило с его стороны. Уверена, юноша ей нравится. Мой отец хочет, чтобы мы не спешили, поскольку, если мы подождем несколько месяцев, возможно, он и леди Лесли возьмут на себя удовольствие сопровождать нас. По словам же самой леди Лесли, она ни за что не откажется от развлечений Брайтгельмстона ради путешествия в Италию с тем лишь, чтобы повидаться с нашим братом. «Нет, – говорит эта неприятная женщина, – я уже однажды оказалась достаточно глупа, чтобы проехать не знаю сколько сотен миль ради знакомства с двумя членами этой семьи, и поняла, что овчинка не стоит выделки, так что разрази меня гром, если я вновь окажусь столь же глупа». Так говорит ее светлость, но сэр Джордж не устает утверждать, что, возможно, через месяц-другой они и присоединятся к нам. Adieu, моя дорогая Шарлотта.