Группа особого назначения - Михаил Нестеров

— Что-то случилось? — спросил Кавлис. — Новости оказались плохими?

— Хорошими, — буркнул Аксенов и положил трубку. — Еще один труп по этому делу. Убита подруга того парня, которого ты нашел в подвале котельной. Причем почти в одно и то же время. Такое чувство, что это твой пацан замочил трех человек и скрылся.

— Мне не до шуток, Дима.

— А что? Малолетний преступник. Нашел тупой предмет, ударил девушку по шее... — Аксенов вздохнул. — Ладно, Коля, извини, устал я. Да тут еще этот кретин Бочаров, мать его!..

— Что он еще сказал?

— Что квартиру... как ее... — он заглянул в листок бумаги, — Елены Окладниковой подожгли. Не осталось никаких улик, все дымом вышло. Но все равно завтра придется покопаться среди головешек. Может быть, что-нибудь найдем. Знаешь, какая это тяжелая работа? — посетовал он. — Знакомые, родственники, сослуживцы, соседи — сотни человек, и с каждым нужно поговорить, снять показания... Ладно, дело как дело, ничего особенного в нем, кроме похищения, я не вижу. Хотя, честно говоря, и в похищение верю с трудом. Испугался парнишка, дал деру. Оклемается — придет, никуда не денется.

Кавлис покачал головой:

— Нет, Дима, тут все гораздо серьезнее. Ты ведь и сам так думаешь.

— Выпьем? — неожиданно предложил Аксенов. — У меня водка в сейфе есть.

Николай отказался.

— Пей один.

— Ну, брат, я еще не докатился до такого состояния, чтобы пить в одиночку. — Внезапно лицо Аксенова перекосилось. — Хотя лучше выпью один, чем с Надькой. Ну до чего я не люблю эту бабу!

— Ты о ком? — не понял Кавлис.

— О Наташкиной сестре, о ком же еще! В субботу у нее юбилей, сорок лет, придется идти. Ну подавила своей властью старшей сестры, все у нее лучше: и вода из крана, и район, и муж, и сват, и брат. О чем ни заведи разговор — а у меня лучше, у вас хуже. Я своей говорю: «Вот ты ничем похвастать не можешь, даже тем, прости господи, что у тебя муж в прокуратуре работает. Это не у тебя муж „важняк“, это у твоей сестры свояк следователь по особо важным». Надька никогда не скажет, что вот, мол, у моей сестры, — она обязательно ввернет, что у нее. А моя Наташка — галах! Ничего у нее нет хорошего, все сестрино. Даже я своей жене не принадлежу. Я — свояк! Ты понял, Коля? Живу в дерьме, а вот посмотреть, как по-настоящему живут люди, меня приглашают в субботу. Ногу, что ли, сломать, чтоб не ехать... Коля, трахни меня по ноге своей рукой! Прошу как брата. Сумеешь сломать?

— Ставь, — улыбнулся Николай.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Смех смехом, — сказал Аксенов, — а ты мне — тоже не родня. Ты — Надькин родственник. Вот если б ты был бомжем, то — наш, кровный. Как мне надоело все это!.. И ведь не скажешь, сразу обе обидятся. И Ольга вся пошла не в мать, — продолжил Аксенов. — Хвалится, как ее тетка. Да ты, наверное, должен помнить, Ольга рассказывала Саньке, что у нее дядя — директор обувной фабрики. И голосом Надьке подражала: "Моего дядю Юру возят на работу на «Вольво». А у самого в гараже ржавеет «трешка» восьмидесятого года выпуска — насильственное прибеднение. Я все думал, что бы такое приобрести, чтобы у нас с Наташкой было лучше, чем у Надьки?.. Давай, говорю, Наташ, продадим квартиру и купим джип! Но и это не выход. Купи я джип, выяснится, что гоняет третья модель «Жигулей» лучше «Чероки», бензина жрет — пол-литра на тысячу километров: до Москвы и обратно — литр. А оборотов делает — ты мне не поверишь! Второй тахометр пришлось воткнуть. Слава богу, теща у меня человек. Знаешь, порой я тебе завидую, Коля: холостой, свободный. Ничего не сравниваешь, все у тебя лучшее... Давай выпьем, а?

Кабинет Аксенова был обставлен в спартанском стиле, ничего лишнего: сейф, два стола, пара книжных шкафов, в углу кабинета — вешалка.

Аксенов открыл сейф, достал бутылку водки, порывшись в кармане, вынул «Дирол» — вместо закуски.

— Один мужик недавно покупал жвачку в киоске, я за ним стоял. Дайте, говорит, «Дриол». Продавщица поправляет его: «Дирол». Он говорит: «А мне все равно, лишь бы изо рта не пахло». Ну, давай, Коля, вздрогнем. Если только пойдет. Зря я про запах-то изо рта.

— За удачу, — Кавлис одним глотком выпил водку. Только бы с Санькой все обошлось. Попал парень в оборот. Дело — серьезнее некуда, уже три трупа. Если мальчик оказался свидетелем убийства, то почему с ним не расправились на месте? Выходит, что-то он знал. Убитый парень — тот человек, про которого рассказывал Татьяне Санька: у него ноги болят, ходить не может, требуется обезболивающее. Болела у него только одна нога, по той причине, что была прострелена из пистолета «Макаров». Ни документов при нем, ни записной книжки обнаружено не было. А убийцы прихватили Саньку с собой.

Пока еще Аксенов не решил, подать ли информацию о пропавшем мальчике на ТВ. Колебался следователь по нескольким причинам. К тому же он ждал согласия от Кавлиса. Николай — не следователь, человек — по большому счету — дела, силовик. Он был классным специалистом в одной области, таких по спецчастям России наберется едва ли три десятка, но плохо был знаком со спецификой сыска.

Аксенов, в общем-то, удивился, когда Николай приехал в Новоград. Оказалось, что его попросили написать рапорт об увольнении из подразделения. Да не одного Николая, всех, кто жив остался после самовольной операции по освобождению заложника в Таджикистане: Мишку Зенина, Женю Ловчака. «Разбрасываются руководители спецчастей», — подумал тогда Дмитрий. А с другой стороны, недисциплинированные профессионалы никому не нужны, остается только ждать от них очередного нарушения. Это общее определение, к самому Кавлису оно отношения не имеет, просто обстоятельства заставили его однажды не подчиниться приказу. Но где гарантия, что те же обстоятельства не возникнут вновь? Пусть не такого уровня, как в случае с ним. Грубо говоря, Кавлиса и двух его подчиненных внесли в список «мятежников», причем профессиональных. Получал ли Николай от других спецслужб приглашения, Аксенову было неведомо. Наверняка были предложения войти в какую-нибудь охранную структуру, как правило, полукриминальную, но и на этот счет Николай не распространялся. Не работает — значит, не принял предложения.

Но это до поры до времени. Все равно придется трудоустраиваться; и сам Николай разве не ломает над этим голову? Он занял у брата денег — дело не в этом, отдаст, но вот сомнения должны присутствовать в нем постоянно. Ясно, что он хочет работать по прежней специальности. Что — все-таки выжидает? А вдруг его снова пригласят на службу. Может быть, и так. Однако время идет.

И вот тут такое дело свалилось ему на голову. И перекатилось на другую — Аксенова. Одна хорошо, а две лучше? Черт его знает. Но если мальчика действительно похитили, то это как раз работа для Николая. Лучше его с ней никто не справится. Можно привлечь его к работе как специалиста, тут проблем не возникнет даже с прокурором, «старик» даст «добро» на привлечение к делу опытного консультанта. Ему дай только в руки необходимую информацию. Однако ее пока нет. Нужно форсировать следствие, подключая к работе УВД; тут капитан Бочаров немножко не угадал, придется ему тоже тащить лямку этого дела, где насчитывалось уже три трупа и одно похищение. Насчет последнего только домыслы, но все равно необходимо срочно объявлять мальчика в розыск. Те, в чьих руках находится Санька, могут и обязательно предпримут соответствующие шаги. Шаг первый, называемый «четвертым трупом». Шаг второй: Саньку спрячут еще дальше. Если он что-то знает и молчит, на него так надавят, что он тут же развяжет язык. Однако просто не верилось, что люди, оставляющие за собой трупы, не смогли сделать этого за очень короткий промежуток времени. Что им стоит припугнуть мальчишку, каким бы сильным характером тот ни обладал.