Дело Дрейфуса - Леонид Прайсман

Речь, о которой писал журналист, была очень короткой и содержала всего несколько фраз: «Я скажу лишь просто то, что является абсолютной правдой. Я утверждаю перед Родиной и армией, что я невиновен. Только с целью спасти честь моего имени, которое носят мои дети, я в продолжение пяти лет терпел самые ужасные мучения. Я убежден, что сегодня достигну этой цели благодаря вашей лояльности и справедливости»[221].

Несмотря на блистательно осуществляемую Лабори и Деманже защиту непосредственно Дрейфуса, принять вызов, брошенный Мерсье, они не решились. Как справедливо заметил Черняк: «Он (Лабори. – Л. П.), как и другие дрейфусары, был готов считать осуждение Дрейфуса результатом ошибки. Иначе надо было обвинять в циничном подлоге весь цвет французского генералитета. Начальник Генштаба, его заместитель – подделыватели документов, лжесвидетели, соучастники уголовных преступлений – невозможно»[222]. Поэтому, когда речь идет о чести или величии армии, то Лабори мог говорить об этом не менее патетично, чем Мерсье, и обвинял во всем Эстерхази, Анри и Пати де Клама, практически ничего не говоря о виновности генералов.

Несмотря на это, семья Дрейфуса и лидеры дрейфусаров заставили Лабори отказаться от заключительной речи, боясь, что она будет носить острый политический характер. С заключительной речью выступил Деманже, касаясь только несостоятельности улик. Но исход процесса был предрешен заранее. Члены трибунала большинством голосов (5 против 2) признали Дрейфуса виновным, но со смягчающими вину обстоятельствами, приговорили его к 10 годам тюрьмы. Выслушав приговор, Дрейфус с едкой горечью воскликнул: «Как будто бывают смягчающие вину обстоятельства для изменников!»[223]

Через несколько дней президент республики Лубе помиловал Дрейфуса. Генерал Галифе заявил в приказе по армии, что инцидент (т. е. дело Дрейфуса. – Л. П.) исчерпан, и объявил амнистию на все преступления, совершенные военными во время дела. Золя в письме Сенату решительно протестовал против такого решения высших властей республики. Он видел в этом «лицемерное и оскорбительное милосердие, ставящее на одну доску честных людей и негодяев»[224]. Все это вызвало раскол лагеря дрейфусаров. Левые дрейфусары, в основном молодежь, шедшая за Пеги, были недовольна и поведением защиты на процессе, и тем, что Дрейфус принял помилование (против этого в резкой форме выступал и Лабори), и главное – отказом стоящих у власти дрейфусаров начать преследование лиц, виновных в деле. Но влиятельные круги буржуазных республиканцев хотели, в первую очередь, утихомирить страсти, успокоить страну.

Очень любопытно поведение немцев во время дела Дрейфуса. Лидеры дрейфусаров понимали, что в любую удобную для них минуту Шварцкоппен и Паниццарди или их правительства могут нанести по французским шовинистам смертельный удар. Опасаясь таких разоблачений, антидрейфусары пытались шантажировать Паниццарди и Шварцкоппена вплоть до их отъезда из Парижа. По заданию Анри этим занимался соучастник Эстерхази в подлогах Лемерсье-Пикар. Он постоянно угрожал Шварцкоппену опубликованием различных фальшивок, а также его писем к любовнице[225]. Но шовинисты боялись понапрасну. Дело Дрейфуса было слишком на руку немецкому правительству. В сентябре 1898 года государственный секретарь Бюлов выражал надежду, что «…дело еще более усложнится, армия развалится, и Европа будет шокирована», а в своих воспоминаниях, написанных уже после Первой мировой войны, он писал об этом деле: «Я получил ответ, что мы никогда не имели дело с Дрейфусом и что он абсолютно невиновен, что настоящим виновником, вероятно, является Эстерхази. Когда в 1898 году Е. Рихтер запросил меня в бюджетной комиссии Рейхстага относительно дела Дрейфуса, я ответил, что должен, конечно, избегать всего, что между Дрейфусом и каким-либо германским правительственным органом никогда не было никакой связи, никаких отношений какого бы то ни было рода. Это мое заявление не понравилось как дрейфусарам, так и антидрейфусарам. Я не имел никаких оснований разоблачать Эстерхази уже потому, что правительству, которое выдает своих агентов или шпионов, бывает трудно находить других»[226].

Дело Дрейфуса привело к резкому падению престижа правых и клерикалов. Это особенно четко показали выборы 1902 года, принесшие большой успех радикалам, решительно боровшимся за пересмотр. Ни один из представителей антисемитской лиги не был избран в парламент даже от Алжира. В апреле 1903 года Жорес потребовал в Палате депутатов нового пересмотра дела помилованного, но не реабилитированного капитана. Правительство Э. Комбе выступило решительно за пересмотр дела. Военный министр генерал Л. Андре приказал вновь изучить «досье» Дрейфуса. Были вскрыты ранее оставшиеся неизвестными подделки Анри: исправления буквы «Р» на «Д» во фразе «эта каналья Д.», изменение с марта 1895 года на апрель 1894 года даты в письме, которое касалось железных дорог. Интересно, что теперь это пытался опровергнуть Кюинье.

В марте 1904 года Уголовная палата кассационного суда приняла решение о рассмотрении вопроса пересмотра дела. В качестве экспертов были привлечены крупнейшие французские ученые. Они должны были сообщить свои выводы о заключении Бертильона. В состав комиссии вошли: величайший французский математик, президент Академии наук А. Пуанкаре, секретарь Академии Дарбу, декан математического факультета Парижского университета Д'Аппель. Был проведен даже сеанс точных измерений в Парижской обсерватории при помощи инструментов, использующихся для скрупулезных промеров фотографий звездного неба. После того, как три математика пришли к единому мнению по каждому из вопросов, они представили суду свои выводы, доказывающие невиновность Дрейфуса. Приговор в Рене был аннулирован на совместном заседании всех палат кассационного суда. «Принимая во внимание, что при окончательном рассмотрении из обвинений против Дрейфуса ничего не остается и что после аннулирования приговора военного суда в действиях Дрейфуса не остается признаков ни преступления, ни проступка, кассационная палата аннулирует приговор Ренского военного суда, осудившего Дрейфуса 9 сентября 1899 года к 10 годам заключения и к разжалованию, и постановляет, что приговор был вынесен по ошибке и несправедливо»[227].

Дрейфус по решению Парламента снова принят в армию, произведен в следующий чин – майора, прикомандирован к Генеральному штабу и награжден орденом Почетного легиона, но… немедленно подает в отставку. Он снова вступит во французскую армию в 1914 году, вскоре после начала Первой мировой войны.