Сердце зимы - Айя Субботина

– Мы едем только вдвоем? Я и эта девчонка?

– Ты и Хани, – нарочно поправил Арэн. – Довези ее в целости, слышишь? Любой ценой.

– Ладно, – всем видом показывая недовольство, согласился Раш.

Они выбрались из окна по веревке. Тем же путем Арэн после собирался вернуться обратно.

– Куда теперь? – Раш выжидающе посмотрел на него, когда они вывернули из-за угла, стараясь держаться в тени домов.

Арэн указал на темный закоулок.

– Хани там. Погоди. – Дасириец удержал карманника за плечо, когда тот уже порывался уйти. – Дозор. Мудрая собиралась напоить их какой-то дрянью.

– Что бы это значило?

Возле частокола в лунном свете стояла Мудрая. В руках она держала бурдюк, из которого что-то щедро наливала в кружки, подставляемые дозорными.

– Не знаю, но пока она там с ними, нужно ждать. – Арэн присел на корточки, стараясь не упускать из виду старуху, которая постоянно доливала северянам, разбавляя их разговоры какими-то прибаутками. Северяне опрокидывали в себя уже вторую кружку.

– Этак мы околеем раньше, чем здоровяки свалятся с ног, – ворчал Раш, от холода переступая с ноги на ногу. – Может, старуха из ума выжила, позабыла, чего ради к ним шла?

Арэн угрюмо молчал. Что с ними будет, когда утром староста и другие селяне обнаружат, что Хани сбежала? Дасириец не сомневался, что Мудрая говорила всерьез и попытается выгородить чужестранцев, но сможет ли? И что сказать Миаре и Банруту? С какими глазами говорить, почему он не дал им права самим решить свою участь?

– Уходит. Старуха уходит. – Голос нишана вырвал дасирийца из тяжких раздумий.

Мудрая действительно ушла. Дозорные обменялись парой шуток, разошлись по постам и вскоре уже посапывали в обнимку с дубинками.

– Ничего, что теперь деревня без дозора осталась? – спросил Раш.

– Об этом твоя голова болеть не должна. Иди за Хани, я выведу лошадей.

Деревня крепко спала. Лошади, к великой радости дасирийца, не подняли шум, и он спокойно вывел их из стойл. К удивлению Арэна, на улице его поджидала Мудрая. Она покачала головой, показывая свое недовольство. Выяснять, что старой не по душе, времени не было.

– Сама отведу лошадей, – сказала она и подала Арэну мешок и два небольших бурдюка. – Положи на лошадей и иди спать.

– Я хотел… – он встретился с ее рассерженным взглядом, покорился и взвалил поклажу на спины лошадям, в сердцах махнул рукой и нехотя вернулся на постоялый двор.

На сердце было неспокойно. Он слишком быстро принял решение и слишком быстро воплотил его в жизнь. Ни о чем не жалел, но спокойствия от этого не прибавлялось.

Забравшись в комнату, Арэн, не раздеваясь, упал на постель, набросил на себя все шкуры сразу, прося богов послать ему долгий сон без сновидений. Кто знает, каким будет утро.

Он всего на миг прикрыл глаза… а когда открыл, в окно сочился яркий солнечный свет.

– Арэн… Арэн, вставай.

Дасирийца грубо тряхнули за плечо. Отточенные воинские инстинкты сработали мгновенно: он вскочил на ноги, схватил лежащий рядом меч, осмотрелся.

Будила его Миара, и выражение лица таремки не сулило ничего хорошего. Позади нее стоял сонный и растерянный Банрут. Дверь в комнату загораживала мощная фигура старосты: несмотря на суровый кельхеймский мороз, его торс скрывала только льняная рубаха. Заметив взгляд Арэна, староста грубо распихал в стороны Миару и Банрута и уже протянул руки, чтоб схватить дасирийца за шиворот, но Арэн предугадал его действия, отпрянул, скользнул в сторону, оставляя между собой и противником расстояние в пару шагов.

Он сразу понял, чего ради его подняли в такую рань. Рассвет только-только скользнул по окнам, но со двора уже доносилось блеянье овец и перекрикивания селян. Как будто вчерашняя бойня была ночным мороком, от которого он, наконец, очнулся.

– Четвертого нет, – сквозь зубы процедил староста. – Сбежал, вместе с девчонкой. Сговор.

– Арэн, где Раш? – Миара сделала вид, что не услышала обвинительных слов.

– Уехал, – не стал отпираться дасириец. – Я сам помог им с Хани сбежать.

По ее лицу пробежала тень недоумения, вслед за которой пришла злость. Губы Миары изогнулись в хищном оскале, на скулах напряглись желваки.

Арэн другого и не ждал.

– Варай, Мудрая велит тебе прийти.

Арэн не сразу увидел в пороге своей комнаты девчушку – помощницу хозяина, большеглазую и не по годам рослую. Когда стало ясно, что староста собирается игнорировать приглашение, она повторила снова. Арэн с признательностью улыбнулся.

– Вздумаете бежать – пойдете на корм шарашам, – предупредил староста, свирепый оттого, что не удалось почесать кулаки о морду чужака. И вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стены, а пол пошел ходуном.

– Объяснись, – потребовала Миара.

Дасириец сел на край кровати, потирая кулаками глаза, пытаясь выиграть время и собраться с мыслями. Банрут по-прежнему выглядел так, будто никак не может взять в толк, что же произошло.

– Я поступил, как посчитал правильным, – наконец, сказал Арэн. – Кто-то должен был сопровождать Хани до Берола. Я решил, что это будет Раш.

– Сопровождать? – Глаза Миары, светло-карие, почти янтарные, превратились в тлеющие угли. – Лучше не томи меня неведением, иначе, клянусь Равновесием, я тебе яйца оторву и свиньям скормлю. И ты будешь рад, что легко отделался.

Дасириец не стал испытывать ее терпение – Миара никогда не отличалась благоразумием и пониманием. Он обстоятельно рассказал всё, начиная с того, как попал в дом Мудрой, и заканчивая побегом. И чем больше говорил, тем больше свирепела Миара. К концу рассказа она буквально захлебывалась в бессильной злобе. Не стесняясь присутствия врачевателя, таремка обрушила на голову Арэна поток грязной брани. Банрут осенил себя охранным знаком и покинул комнату, что-то сбивчиво бормоча себе под нос.

– Я поступил так, как посчитал нужным, – повторил Арэн, как только ругательства таремки иссякли и ее голос стал хриплым от долгого крика.

– Думаешь, можешь спрятаться за пустыми словами? Думаешь, раз ты такой благородный и у тебя особенное поручение, тебе все дозволено?

Арэн, конечно же, так не думал, но сейчас Миара была не готова слушать и слышать. Каждое его слово таремка с охотой вывернет так, чтоб после им же побольнее и ударить. Арэн берег доводы на потом, когда таремка остынет. Если остынет.

– Ты сказал: я поеду в Кельхейм просить сьера Северных земель помочь Дасирии скинуть рхельское ярмо.

– Я не тащил тебя волоком, таремка.

– Но ты был рад, что я составлю тебе компанию! Помнишь ли ты, треклятый Шаам, что я спросила тогда?

– Ты спросила, верну ли я вас обратно живыми.