Если о нас узнают - Софи Гонзалес

– Я счастлива. Это был прекрасный вечер, – говорит она, и мне наконец-то удается расслабиться. Я успешно попал в более спокойные воды.

Кто-то входит в зал, и я поднимаю взгляд. Это Джон. Он направляется ко мне и молча садится на соседний тренажер. Когда он оказывается достаточно близко, чтобы мне удалось дотронуться до него, я хватаю парня за руку и шепчу: «Помоги».

Джон прищуривается и делает пару шагов назад.

– Рубен! – зовет он, отдалившись на достаточное расстояние, чтобы не орать в телефон. – Нам пора идти!

– Мам, подожди, – быстро говорю я. – Буду через минуту.

– Автобус отправляется, – поет Джон.

– Господи Иисусе, – шиплю я маме, как будто она заговорщица.

– Нет-нет, – тепло говорит она. – Похоже, тебе отдали приказ.

– Я знаю, знаю, – отвечаю я. – Мы можем поговорить в автобусе? Но там у нас не будет много личного пространства.

– Нет, ты иди, мне все равно уже пора спать.

Это один из наших наиболее бесконфликтных разговоров. Обычно она может сказать, что я придумываю предлог, чтобы соскочить с разговора, и это приводит к ссоре. Спасибо, Всевышний, за Джона…

Я бросаю телефон на подставку, как только кладу трубку, и издаю гортанный стон, уставившись в потолок. Это был всего лишь десятиминутный разговор, а я чувствую себя так, будто только что дал интервью одному из самых любопытных телеканалов.

По крайней мере, я попал в эту среду, имея за плечами жизненный опыт, позволяющий прекрасно ориентироваться на минных полях из разговоров и замечать ловушки еще до того, как они будут расставлены. Я должен послать маме цветы в благодарность за это умение.

«К черту твою маму», – память проигрывает живущие в моих мыслях слова Зака. Мы в надувном замке на вечеринке Энджела, и он стоит передо мной на коленях, его взгляд напряженный, и я знаю, что все будет хорошо. Он сделает так, что все будет в порядке.

Затем я возвращаюсь в реальность. Зака здесь нет.

– Родители? – спрашивает Джон, возвращаясь к своему тренажеру.

– Мама.

– Еще хуже, – отвечает он.

У каждого в группе есть свое мнение о моей маме. Они вежливо варьируются от «не-а» до «черт возьми, нет».

– Она где-то вычитала про наше «напряжение», – говорю я.

Мы теперь называем эту ситуацию именно так. Хотя ни Зак, ни я не даем никаких объяснений, Джон и Энджел прекрасно понимают, что мы с парнем враждуем и что это гораздо серьезнее, нежели ехидный комментарий во время прямого эфира. Энджел даже перестал шутить о том, что Зак не находит меня сексуальным, что означает – все стало слишком серьезно.

– Мне кажется, рано или поздно твоя мать должна была узнать. Она дала какой-нибудь ценный совет?

Я бросаю на него взгляд.

– Понял. Ты уверен, что я не могу тебе как-то помочь?

– Ты даже не знаешь, что произошло на самом деле! Как ты можешь мне что-то советовать?

– Именно.

– Джон…

– Ты не должен в красках рассказывать, что произошло. Посто намекни, укажи суть проблемы.

– Не могу.

– Только приправу, – умоляет парень. – Я даже не прошу основное блюдо. Просто перец и паприку.

– Как поэтично.

– Спасибо, – говорит он с довольной улыбкой на лице. – Я только что это придумал.

Не существует способа намекнуть Джону о том, что произошло, без риска, что парень сложит два и два. Даже невинные, туманные объяснения, вроде: «я сделал то, чего не должен был» или «возник неловкий момент», рискуют натолкнуть Энджела и Джона на след, который может привести их к разгадке. Может быть, я и не стесняюсь этого, но Зак – определенно. Поэтому не имеет значения, насколько мне больно или насколько я обижен тем, что Зак даже не пытается решить эту проблему вместе со мной. Это черта, которую я не перейду, и точка. Поэтому я лишь кротко пожимаю одним плечом.

– Ладно, Рубен. – Голос Джона надламывается.

Я вздрагиваю.

– Ты спрашиваешь, потому что тебе и в самом деле не все равно или потому что Эрин и Джефф хотят этого? – спрашиваю я.

– Что?! – восклицает Джон. – Очевидно, потому что мне не все равно.

– Правда? Для человека, который хочет, чтобы все было в порядке, ты слишком настойчиво интересуешься этой темой. Учитывая тот факт, что мы оба не хотим об этом говорить.

– Я хочу, чтобы ты знал: я здесь только ради помощи.

– Нет, – отвечаю я, переместившись, чтобы воспользоваться платформой для жима ногами, пока мы разговариваем. – Ты хочешь, чтобы мы все исправили.

– Конечно же я хочу, чтобы вы все исправили! Вы мои друзья!

– А также из-за этого группа предстает не в лучшем свете, – добавляю я, приподняв брови.

Джон изучает меня, а затем слабо пожимает плечами.

– Что ты от меня хочешь? Чтобы я сказал, что это не так? Ты и сам знаешь, что это правда.

– Так вот оно что, – отвечаю я. В мой голос вкралась мамина колкость. Это всегда происходит после разговора с ней. Как будто она заражает меня.

– Ради всего святого, Рубен, не все сговорились против тебя. Не у всех есть свои планы.

– Я и так знаю, что у тебя есть свои планы, – говорю я. – Это твое право по рождению.

Черт, вслух это звучит гораздо жестче. Я пытаюсь смягчить удар.

– Я не совсем это имел в виду. Просто твой отец давит на тебя. Мы все об этом знаем, и я понимаю, что ты ничего не можешь с этим поделать. Мне лишь… нужно, чтобы сейчас ты не пытался мной управлять. Мне нужно, чтобы ты был моим другом.

Он выдыхает долго и медленно, и я почти вижу, как Джон мысленно считает до пяти.

– Я пытаюсь, – говорит он неторопливо.

– Скажи мне, что если мы с Заком больше не будем друзьями, то это не будет иметь значения. Скажи, что не будешь злиться на меня из-за этого.

Он выглядит смущенным, и я не виню его. В моей голове все перемешалось, не знаю, как я до этого дошел, но мне вдруг стало очень важно знать, что наша дружба не зависит от того, насколько хорошо я справлюсь с этой ситуацией. Мне нужно знать, что все в порядке, потому что вряд ли смогу все контролировать. Я потерял эту возможность.

– Я все еще буду твоим другом, если ты это имеешь в виду, – осторожно говорит он. – Но я бы не сказал, что это не будет иметь никакого значения.

– Мне нужно, чтобы это не имело значения.

– Но будет! Я ничего не могу с этим поделать. Ты не представляешь, насколько отстойно постоянно быть между двух огней. Не хочу выбирать.

– Никто не просит тебя выбирать.

– Может быть, но иногда мне кажется, что это именно так.