Моя сводная проблема - Яна Полунина

Я дернула руки, покрутила, но не смогла и на миллиметр ослабить тугую стяжку на запястьях.

– Не получится, – самоуверенно произнес Макс, уверенный, что выиграл. – Ну же, дорогая, двигайся!

И я наклонилась к нему и со злости свела локти друг к другу, как следует приложив его по наглым ушам.

– Ай! Ты что делаешь? Больно! – округлил глаза парень.

– А мне было не больно? – Если бы взглядом можно было убить, сводный братец бы уже не дышал.

Макс выглядел совершенно дезориентированным и растерявшимся, и я воспользовалась заминкой, прижала большие пальцы к ладони так, что одна рука смогла все-таки выскользнуть, а за ней и вторая.

Хлесткая пощечина отпечаталась алым на щеке сводного демона. Я вскочила с кровати, собирая с полу одежду.

– Больше никогда не подходи ко мне! – угрожала я, и что-то в моем голосе заставило Макса не двигаться – остаться сидеть на кровати.

Я чувствовала на себе пристальный взгляд, ощущала кожей его досаду и смятение.

– Не смей и пальцем меня тронуть, я подам на тебя в полицию за изнасилование! Ты лучше других должен осознавать последствия своих действий!

– Даш…– начал Макс, вставая.

– Сядь! – от испуга очень громко рявкнула я.

И парень, на удивление, подчинился: опустился на кровать, не сводя с меня глаз.

Я посмотрела на комнату и поняла, что мало просто запретить ему подходить и дотрагиваться.

– Съезжай сейчас же! Под любым предлогом – мне все равно. Если вечером увижу тебя дома, то расскажу в красках родителям о том, как ты надо мной издевался и принуждал.

– Ты хотела меня не меньше!

– Вот тогда и будешь доказывать! Хочешь узнать, кому больше поверят? – когда чаша весов перевалила в сторону Тоши, я уже не выбирала слова.

Сводный демон прожигал меня взглядом:

– Тебя подменили?!

– Нет, Макс!  Меня отымели! И если ты останешься здесь, то клянусь, перед тем как рассказать родителям о твоих выходках, я напою тебя снотворным и не побрезгую – сделаю то же, что и ты со мной!

Хватит! Не позволю больше мной манипулировать, крутить, играть и вертеть!

Сначала это было так остро! Так возбуждающе! Но потом мы оба потеряли чувство меры.

Я сама виновата, что довела до такого. Но и Макс виноват не меньше, а даже больше!

Только подумать, я чуть не позволила ему расколоть нашу пару!

– Ты не посмеешь! – вытаращил глаза братец.

Но я-то видела, что он булки свои сжал!

Я переоделась со скоростью света, хотя сто раз промахивалась в рукава и штанины. Вылетела во двор, чувствуя внутри себя бурлящий фонтан. Меня потрясывало так, что я не могла оставаться на месте и решила пройтись до метро. Несмотря на жару, в моих пальцах словно был лед. Я не попадала на кнопки, чтобы написать сообщение Тоше:

“Напиши, как что-то станет известно. Я беспокоюсь”.

Я подняла голову к небу и медленно выдохнула. Облака расходились в стороны, и солнце светило прямо  в глаза, будто аналогия моей ситуации: я тоже сейчас чувствовала, что наконец-то приняла решение и больше не колеблюсь. Что на моем пути тоже становится все ясно и больше никакие темные тучи соблазна не испортят погоды.

Через два часа, когда я уже сидела за столом на работе, Тоша позвонил и сказал, что все обошлось. Что у отца сильно подскочило давление, его рвало и кружилась голова, но сейчас все под медицинским контролем. Он собирался купить все необходимое и приехать на работу, хоть отчим и настаивал, чтобы он сегодня взял выходной.

К обеду Тоша приехал в компанию и пошел напрямую к отчиму. Но дядя Вова отлучился на встречу и должен был вернуться с минуты на минуту.

– Подожду его здесь, – растерянно присел в пустом кабинете Антон. – Если ты не против.

– Но… – секретарь хотела возмутиться и напомнить о том, что без Владимира Анатольевича кабинет должен оставаться пустым, но столкнулась со мной взглядом и кивнула. – Поняла.

Я видела рассеянное состояние Тоши и понимала, что ему нужно немного времени успокоиться и прийти в себя. Я присела рядом, погладила его по плечу и посочувствовала:

– Ты перенервничал. Видишь, все не так страшно. Твой отец под присмотром, ты сделал все необходимое. Вечером еще навестим.

– Я сам навещу, – внезапно сказал Тоша, поднимая взгляд. – Ты же знаешь, он не любит, чтобы его видели слабым.

– Понимаю, – согласилась я. – Хочешь чаю?

– Нет, спасибо. Просто хочу посидеть в тишине. Ты можешь оставить меня одного? А то мне нужно поговорить с твоим отчимом, а я немного не в форме.

Я с сомнением пробежалась взглядом по кабинету, а потом посмотрела на своего парня.

Я же решила ему доверять. Почему сомневаюсь?

«Потому что отчим просил тебя быть беспристрастной», – напомнил внутренний голос.

Я тяжело вздохнула, еще раз посмотрев на кабинет.

– Хорошо.

– Ты можешь написать, когда дядя Володя вернется в компанию? – неожиданно попросил Антон, и я тут же напряглась.

– Хорошо… – Я неуверенно поднялась, расправила одежду и собралась с духом.

Вышла из кабинета, закрыла дверь и привалилась к косяку, отправляя сообщение отчиму дрожащими руками:

“У вас же есть камеры в кабинете?”

“Обижаешь!” – пришло в ответ, и я выдохнула от мимолетного облегчения.

Скоро все прояснится!

“Свет, камера, мотор!” – так говорят в кинематографе. Наверное, именно с такими словами отчим ждал, что же произойдет в кабинете. А вот у меня доступа к камерам не было, поэтому нервы утекали, как песок сквозь пальцы, пока я ждала.

Я вернулась на свое временное местечко, заерзала весь стул, выпила три кружки чая и только после этого получила видеосообщение от дяди Вовы.

На заставке видео Антон стоял.

Стоял, а не сидел – это уже плохо.

На стрелочку я нажимала ледяными пальцами, убедившись, что звук отключен.

Камера была спрятана в стеллаже, судя по ракурсу изображения. Весь кабинет был как на ладони: два дивана напротив друг друга, стеклянный столик, рабочее место отчима, панорамный вид из окон. По стене шла стена с папками, книгами, материалами, которые должны быть всегда под рукой у шефа компании.

В угловом шкафу за непримечательной дверью в тон мебели стоял сейф.

Видео запустилось, и я замерла, наблюдая, как мы вдвоем с Тошей сидим на диване.

Вот я вышла из кабинета, и поза парня сразу изменилась: он подался вперед, оперся на колени и внимательно стал оглядывать помещение.

Слишком внимательно для того, чтобы это выглядело безобидно.