Дневник кота-убийцы. Все истории (сборник) - Энн Файн

Что, простите? Паразит?

Ну, как нехорошо. На случай, если вы не в курсе, паразитами называют неаппетитных созданий вроде вшей, ленточных червей, блох и клещей, которые ничего не делают и живут исключительно за чужой счет. Я-то не такой. Я позволяю себя гладить. Позволяю себя кормить. Позволяю брать себя на руки. (Только Элли. И нечасто. Но суть вы уловили.)

Я не паразит. Как он посмел? Я не потерплю такой грубости. Клянусь, когда он в следующий раз заглянет в свой бельевой шкаф, там повсюду будет шерсть. На полке с носками. На брюках и пиджаках. Не волнуйтесь, мне хватит шерсти на все его нижнее белье.

Я ему отомщу.

Но он оказался гораздо, гораздо коварней, чем я думал. Я вышел прошвырнуться – ну, знаете, помоечный тур с Тигром, Беллой и Снежинкой. А вернувшись, застал то, что он называет «семейным советом», а я – «Все теми же скучными разговорами о коте», свидетелем которым я бывал тысячу раз.

– Что нам делать с Таффи?

Собрались все, набившись в гостиную: Старый Мистер Ворчун, Королева Котят – и Элли.

Я, как всегда, занял позицию за дверью, удобную для прослушки.

– Я вам так скажу, – начал Мистер Смотрю-Футбол-Слетаю-С-Катушек, – это было последней каплей. Придется подыскать для Таффи новый дом.

Элли, как всегда, разразилась слезами:

– Нет! Нет! Не имеешь права! Таффи мой!

Ее мать обычно принимает мою сторону, но не в этот раз.

– Но он опасен для младенцев, детка. И для котят.

– И для телевизоров, – горько сказал отец Элли, не в силах смириться с утратой.

Но Элли топнула ногой:

– Но он мой!

Вот тут-то ее отец показал, сколь безгранично его коварство.

– Элли, я знаю, ты очень любишь Таффи. Но мы можем найти тебе взамен другую зверюшку.

– Да, – поддержала его мать. – И характером поприятней, и вреда чтоб от нее поменьше было.

– Может, котенка, – сказал папа.

– Похожего на Пушинку, – с надеждой поддержала мама.

– А как же Таффи? – сказала Элли сквозь слезы. – Что с ним будет?

– Нууу, знаешь, как с котами, – сказал Мистер Добьюсь-Во-Что-Бы-То-Ни-Стало. – Это же не собаки, которые будут любить хозяина до смерти. Дай коту тепло и удобства плюс приличную кормежку, и он будет счастлив где угодно. А в мире полно других мест, куда Таффи может пойти.

Я заглянул в щель и увидел, как мать Элли качает головой, глядя на выдранные нити из спинки дивана, где я пристроился точить когти, дабы не затупились.

– Да, – согласилась она, – есть дома, гораздо более подходящие для него, чем наш.

– Верно, – сказал папа. – Мы подыщем ему другой дом, где он будет наверняка счастлив.

Настал момент, когда Элли обычно бросается лицом вниз на диван с рыданиями и всхлипами и грозится убежать из дому, если они меня прогонят. Момент, когда она должна закричать: «Если вы не любите Таффи, значит, не любите и меня!»

Но она молчала.

Долго молчала, очень долго.

Дольше, чем когда-либо.

Я снова глянул в щель – и не поверил собственным глазам! Элли вытерла слезы и смотрела с надеждой.

– Правда? – уточнила она. – Другой дом, где Таффи будет наверняка счастлив?

– Точно, – сказал Мистер Все-Равно-Мне-Никогда-Не-Нравился-Этот-Кот.

– А мне можно будет завести другое домашнее животное? Красивого котеночка, навроде Пушинки?

– Конечно, можно.

Сказать вам, что я тогда сделал? Сел за дверью и принялся ждать. Но не просто ждать. Я считал. Один, два, три, четыре…

Знаете, сколько я насчитал до тех пор, пока Элли снова заплакала и стала упрашивать оставить меня?

Одиннадцать секунд! Можете поверить? Целых одиннадцать секунд прошло, прежде чем это вероломное дитя наконец вспомнило о Таффи – ее чудесном, любимом Таффи. Таффи, которого она собирается в четверг представить на школьном вечере «Мой замечательный домашний любимец». Таффи, которого она «так любит и всегда будет любить – вечно-превечно».

Одиннадцать гигантских, длиннющих секунд!

Вот нахалка!

Тем вечером я сказал своим дружбанам:

– Я собрался сбежать.

Они уставились на меня в шоке.

– Сбежать? Почему?

– Потому что нет мне счастья в этом доме.

– А что такое с твоим домом? – спросил Тигр. – Там же, кажись, тепло.

– И вполне себе удобно, – сказала Белла.

– Да удобно, вполне себе, – с неохотой признал я.

Снежинка добавила:

– И кормежка у тебя там более чем достойная.

– Да, кормежка что надо, – говорю, – иначе я бы там не задержался. Но придумайте мне хоть одну уважительную причину, почему я должен там оставаться.

– Кроме того, что там тепло, удобно и хорошо кормят?

– Да, – кивнул я. – Кроме этого.

Все трое надолго задумались. Но ни одной причины (кроме того факта, что там тепло, удобно и хорошо кормят) не нашли.

– Ну вот, видите, – сказал я победоносно. – Не ломайте мозги, все равно не придумаете. Так что мне ничего не остается, кроме как бежать.

Я прошелся по дому, сердечно прощаясь с любимыми вещами.

– Прощай, дорогое Комнатное Растение. Надеюсь, тебе будет не хватать моего рытья в твоей земле, когда на улице слишком холодно и мокро, чтобы выходить из дому по делам. – Я смахнул слезу. – Мне тоже будет тебя не хватать.

Я заглянул в кухню.

– Адью, моя дорогая Сковорода, – вздохнул я. – Сколько раз я вылизывал с тебя остатки жареного бекона, когда поблизости никого не было! Сколько лет были друзьями, Сковородка-Сковородочка. Но всему приходит конец.

Я поднялся на второй этаж.

– Время расставаться, – сказал я Будильнику. – Сколько раз я прокрадывался сюда при свете луны, когда Мистер Я-Не-Должен-Опаздывать аккуратно заведет тебя на семь утра. Сколько раз, невзирая на его раскатистый храп, мужественно вспрыгивал на тумбочку и беззвучной лапой нажимал кнопку ВЫКЛ. И как мы оба ликовали, слыша его отчаянный, панический визг, когда он обнаруживал, что проспал. О, я буду скучать по тебе, Будильник.