Париж. Город любви, город разбитых сердец - Анна Мулен

Они вовсе не стремятся любой ценой выйти замуж или даже просто быть в паре. Они не кладут свою жизнь на поиски спутника. Для них быть незамужней в тридцать лет – это не приговор, а нормальное состояние. На них не лежит печать отчаяния, они не идут на поводу у общественного мнения, а живут так, как им удобно. Да и есть ли вообще во Франции это «общественное мнение»? Для них важно стать состоявшейся личностью, а не женой. Поэтому француженка не будет мысленно выдавать себя замуж за каждого сексуального партнера, а потом впадать в депрессию от очередного «не позвонившего на следующий день».

Моя жизнь трещала по швам, и все потому, что в ней не было мужчины. Я признала это сама перед собой – все силы уходили на переживания по поводу несложившихся романов и мыслей, что со мной «все не так», и уже на другие более полезные вещи не оставалось ни сил, ни желания.

Я вставляла наушники с недавно вышедшим альбомом Ланы Дель Рей, и под его плывущую тоскливую заунывность болталась по плавящимся от жары улицам Парижа. Казалось, что она была единственной во Вселенной, способной разделить мое одиночество.

– Кажется, ты тоже «словила» эту summertime sadness31? Добро пожаловать в клуб, – будто говорила мне она.

Я шла по rue de Rivoli, раскаленной от солнца, чтобы освежиться прохладительным коктейлем и помечтать на террасе кафе, уютно укрывшись за колоннадой на площади перед театром Comédie Française.

Как же я люблю эту улицу. Эти несколько километров, пересекающие весь центр Парижа, я исходила уже вдоль и поперек. На этой улице находились несколько станций метро желтой ветки. На станции «Hotel de Ville» я всегда выходила для прогулок в моем любимом Марэ, на станции «Chatelet» – чтобы зайти в недорогие магазины, расположенные вдоль улицы, на станции «Louvre» – чтобы от Триумфальной арки перед Лувром пройтись по саду Тюильри и, отыскав свободный металлический стульчик, расположиться где-то в тени деревьев с книжечкой. А сколько чашек кофе было выпито в «Старбаксах» у торгового центра BHV или у готической башни Saint-Jacques.

Ни даже легкого дуновения ветерка – город как будто застыл. Справа от меня торжественно возвышался музей Лувр, слева красовались здания с аркадами наполеоновской эпохи, за которыми гордо развевался французский флаг здания Государственного Совета. Я чувствовала себя такой чужой и незначительной на фоне всего этого великолепия, неподвластного времени. И в то же самое время я ощущала себя неотъемлемой частицей этого города, от красоты которого у меня всякий раз захватывало дух.

Я здесь, я иду по этой улице, я могу любоваться всем этими красотами и мне не надо завтра уезжать домой. Потому что я здесь живу. Здесь и есть мой дом.

«Моя любимая улица, мой дорогой Лувр, мои дорогие арочки, – я мысленно обращалась к этим гигантам, как к чему-то, что хранит в себе силу веков и способно решить мою судьбу. – Я вас так люблю, как бы мне хотелось иметь возможность в любое время вот так гулять тут и смотреть на вас. Пожалуйста, помогите мне остаться здесь. Сделайте что-нибудь…»

После такого бурного и плодотворного периода в моей жизни, я снова осталась наедине с собой, и меня опять стали мучить вопросы. Почему все так сложно? Откуда берется эта боль? Какой толк от нее? Жизнь так коротка, почему нельзя вместо того, чтобы тратить лучшие годы на пустые переживания, просто наслаждаться моментом, пока ты молод, здоров, окружен близкими людьми? Или именно она толкает нас на самосовершенствование, понимание своих истинных желаний, на создание чего-то, в конце концов? Ведь не было бы этой боли, не было бы и такой бередящей душу музыки… Может быть, великие идеи могут родиться лишь в надрыве, в разломе, в поиске… Разве удовлетворенная душа будет чего-то искать? Только, похоже, поиски никогда не закончатся, а времени так мало…

«Cause you and I we were born to die»32, – вторила мне музыка в наушниках.

Хотелось бы мне перемотать пленку вперед и оказаться там, где эта музыка больше не будет рвать сердце на части, а будет просто обычным музыкальным фоном. Но пока что я страдала и была счастлива одновременно – я в моем любимом городе, светит солнце, я могу идти, куда глаза глядят, в кошельке вроде есть какая-то мелочь, так что я всегда могу посидеть на террасе. И людей так мало, что всегда найдется столик на первой линии, а в парке Тюильри – заветный зеленый стульчик. Моя душа способна на чувства, а значит она жива, и когда-нибудь я смогу подарить эти чувства достойному человеку.

Хемингуэй тоже когда-то вот так же сидел на парижской террасе со своим блокнотом и был безгранично счастлив от пребывания здесь, даже несмотря на бедность и отсутствие элементарных удобств в квартире – например, горячей воды.

А у меня вместо блокнота был ноутбук. И имелась горячая вода. И ее даже никогда не отключали.

1

С возвращением всех знакомых из отпуска, в конце августа, я с радостью заново окунулась в развлечения, продлевая неумолимо уходящее лето.

Так, одним из знаменательных событий сентября был ежегодный Vogue Fashion Night Out – в связи с проходящей в Париже в это время неделей моды бутики самой люксовой улицы Парижа Faubourg Saint-Honoré оставляли свои двери открытыми до позднего вечера, привлекая гостей не только новыми коллекциями, но и разнообразной анимацией. Так, улица шопоголиков, готовых спустить несколько тысяч евро на одно платье, на один вечер превращалась в оживленный Бродвей с музыкой и толпой модников, циркулирующих вдоль бутиков, растянувшихся на два километра.

Мы с Ритой разоделись в пух и прах и влились в гудящую нарядную толпу. Мне нетерпелось посетить все эти дворцы моды, куда у меня никогда не хватало духу даже заглянуть. Мне казалось, что продавцы сразу раскусят во мне «бедную туристку», пришедшую, как в музей, поглазеть, и будут посылать мне вслед надменные взгляды. Но сейчас, смешавшись с толпой, я могла насладиться всеми этими сокровищами, спрятанными как в пещере Али Бабы, за блестящими витринами. От всей этой нескончаемой роскоши кружилась голова. Я смотрела на подтянутых консультантов, и мне на долю секунды даже захотелось оказаться на их месте, ведь они могут вот так спокойно находиться здесь, быть изо дня в день приобщенными ко всему этому великолепию. Зачем мне этот маркетинг, этот скучный офис, когда тут такая красота!

– Если бы у меня имелись такие вещи, я была бы гораздо лучшего мнения о себе, – вздохнула я.

– Поверь мне, – ответила Рита, – у всех этих женщин, которые платят за вот этот кусок ткани сумму, на которую люди могут жить месяц, еще больше комплексов. И никакая мишура не поможет от них избавиться

Многие магазины были открыты для всех посетителей, но в некоторые, устраивающие какие-то закрытые мероприятия, можно было пройти только по приглашениям. Рите удалось достать нам пригласительный в один из бутиков – там устраивали небольшой фуршет и предлагали несколько развлечений для гостей: например, возможность сделать прическу или макияж у приглашенных стилистов. Мы выпили шампанского с тарталетками, сделали себе какие-то безумные прически в стиле Марии-Антуанетты, примерили несколько сумочек, а затем довольные отправились дальше наслаждаться ночной столицей моды.