Париж. Город любви, город разбитых сердец - Анна Мулен

Несмотря на уже имевший место поцелуй и на то, что мы почти все свободное время проводили вместе, нас с Кристофом всегда связывала только дружба. Более того, он как будто избегал наших встреч наедине. Например, один раз он позвал меня приехать на выходные в его дом в Лионе, но потом в последний момент все отменил, сославшись на какие-то проблемы.

Но, в конечном счете, лучше уж так, чем как с той ревнивой коллегой.

Однажды нам все же удалось остаться вдвоем. В один из жарких выходных мы отправились на террасу «Rosa Bonheur», где в тени красивейшего парижского парка Buttes-Chaumont за длинными деревянными столами с лавками люди спасались от зноя. Точнее – изначально мы должны были быть втроем, но его друг в последний момент не приехал. Я подумала, что, возможно, это хороший шанс наконец прояснить наши отношения.

– Я тут показал твою фотографию маме. Она сказала, что ты очень красивая, но посоветовала быть поаккуратнее с русскими.

– Что же она имеет против русских?

– Ну, ты же понимаешь, по отношению к вам существует много предрассудков.

– Зачем же так все обобщать?

Жара, вино, наша близость – все это постепенно переводило разговор на серьезный тон.

– Родители очень хотят, чтобы я уже поскорее женился. Они даже говорят, что подарят нам с женой большую квартиру. Но для них очень важно, чтобы моя жена была из хорошей французской семьи.

У меня не было слов.

– Знаешь, – продолжал он, – я очень к тебе привязался. И я боюсь привязаться еще больше. Поэтому, учитывая некоторые обстоятельства, лучше нам не переходить границу нашей дружбы.

Все, как и предупреждала меня Рита. И с чего я вообще взяла, что у нас что-то может получиться?

6

Наступил август. Еще один невыносимый месяц для одинокой девушки с финансовыми трудностями.

Август во Франции – это время отпусков, поэтому жизнь в компаниях, да что там, во всем городе, останавливается. Дороги, транспорт, кафе, магазины – все становится пустым и безжизненным, а многие коммерческие учреждения просто закрываются. Поскольку период стажировки не предполагал отпуска, несмотря на пустой офис, я была вынуждена каждый день тащиться через весь город на работу и сходить с ума от жары, скуки и безысходности.

Единственным плюсом было отсутствие людей. Даже несмотря на изнуряющую жару, стало как будто легче дышать. Те немногочисленные товарищи по несчастью, которых все еще можно лицезреть в метро по дороге на работу, казалось, решили извлечь хоть немного позитива из своей незавидной доли. Они как будто отдыхали от суеты и наслаждались тишиной, отбросив всю ненужную активность, обуревающую людей в обычное время, когда в вагон метро переносились все недоделанные дома дела. Я тоже отдыхала от этой суеты. От этих дам, усиленно оттягивающих веко, нанося тушь, так что я всегда удивлялась, как они ни разу не заедут себе этой тушью в глаз при движении поезда. От людей, жующих в толпе свой завтрак или обед, которых я представляла героями мультиков, у которых всевозможные соусы вылетают из бургера во все стороны. От пассажирок, пилящих или красящих ногти, громко обсуждающих всю свою жизнь по мобильнику. От бесконечных музыкантов и попрошаек…

Теперь в выходные я могла предаваться своим маленьким радостям, как Амели из одноименного фильма, любившая запустить ладонь в мешок с фасолью. Я ходила по утрам за хлебом и булочками с изюмом по пустынным улицам чуть ли ни в одной пижаме, а по дороге домой отрывала от багета хрустящую горбушку и жевала ее прямо на ходу. Дома я открывала настежь ставни и окна, впуская в дом теплые лучи, включала радио «Nostalgie», заваривала кофе, намазывала хлеб маслом и конфитюром и наслаждалась своим завтраком.

Может быть, я прошла весь этот долгий тернистый путь ради возможности вот так жить и никуда не спешить, получая удовольствие от настоящего момента?

Тем не менее, все это не отменяло тот факт, что я была одна единственная, кто никуда не поехал этим летом. И что у меня не было денег выбраться куда-то даже на уикенд.

Например Кристоф, укативший на весь август на родительскую виллу в Сан-Тропе, не раз звал меня к себе. Но билет в 150 евро в одну сторону, конечно же, разбивал эту идею в пух и прах. Мне осталось лишь безысходно вздыхать, регулярно получая от него фотографии из модных клубов и ресторанов знаменитого пляжа Pampelonne.

Рита уехала со своим ухажером на другой курорт, ставший модным у французов, уставших от туристического Лазурного берега – Биарриц. «Бразилец», судя по соцсетям, уехал в Грецию кататься на яхте с друзьями. Девочки из бизнес-школы уехали в Москву на Маринину свадьбу. Все мои старые друзья тоже разъехались, а некоторые из них, как, например, Федерика, Райли, Илья и Мануэла, вообще навсегда вернулись к себе на родину. В городе не осталось никого, с кем можно было бы провести время.

Офис опустел. Начальство дало указание готовить проект стратегии на новый финансовый год, то есть с сентября, и тоже дружно укатило в отпуска. Это было мое единственное занятие. Остальное время я слонялась по просторам фейсбука, забитого фотографиями с каникул со всевозможных концов Земли. Также у меня появился свой маленький обеденный ритуал – я покупала бургер-ланч за пять евро, самое дешевое, что можно было найти в округе, и шла в местный парк, в котором проводила несколько часов, нежась на газоне.

Вместо того, чтобы, как нормальные люди, наслаждаться периодом витаминов, хорошо спать и заниматься спортом, я перебивалась дешевыми полуфабрикатами, которые к концу лета вкупе с отсутствием полноценного отдыха и постоянным стрессом вылились для меня в существенное ухудшение здоровья. Моя кожа стала похожа на кожу созревающего подростка, у меня стали выпадать волосы, я сильно похудела.

А ведь Париж был отличным местом для любителей здорового образа жизни и просто воплощал собой понятие «спорт – это жизнь». Набережные, парки, улицы – все было заполнено бегунами. Но, возможно, из-за того, что в Москву эта мода на бег и вообще на ЗОЖ пришла значительно позже, и там девушки продолжали выкладывать фото из дорогих фитнес-клубов, пытаясь перещеголять друг друга в последних моделях «Nike», я не могла заставить себя бегать, а тратиться на спортивный клуб или красивый спортивный look30 мне было жалко.

Бегуны, а особенно бегуньи, меня всегда ужасно раздражали. Наверное, потому, что весь их вид буквально кричал: «Ни одна проблема и ни один мужчина не стоят моего здоровья». Они были для меня немым укором, напоминанием о том, что я безнадежно отстала от времени: в Париже от депрессии было принято спасаться диетой и бегом, а пьяный угар – это пережитки прошлого, как и эпатажные рок-кумиры моей молодости. Как говорил культовый певец Джонни Холлидей в фильме «Вечно молодой»: «Сегодня трудно быть rock. Это уже не тенденция. Сегодня в почете спорт, био… Стало старомодным громить гостиничный номер».

Может быть, если бы я больше общалась с француженками, то научилась бы вот так бегать по дорожкам Булонского леса, при этом болтая с бегущими рядом подружками, научилась бы, как они, быть счастливой и самодостаточной даже без мужчины рядом?