Завещание Змееносца - Вадим Филоненко

Мальчик приспособился подслушивать разговоры слуг, которые те вели между собой. Он слушал их с жадным интересом, как другие дети сказки. Рассказы о других мирах, удивительных расах и обычаях будили в нем фантазию и страстное желание увидеть все это когда-нибудь своими глазами.

Именно из таких разговоров он впервые узнал, что Ксантина – его мать, а Акар – отец. Затаив дыхание, подслушал беседу слуг на тему: почему Акар и Ксантина так странно относятся к своему отпрыску, словно не только не любят, а прямо-таки ненавидят его. Мюрр после того случая несколько дней ходил сам не свой, а потом приложил массу усилий, пытаясь выведать у слуг, что же такое любовь, и какими бывают взаимоотношения детей с родителями в других семьях. Ему повезло – один из слуг был женат, тосковал по семье и с удовольствием рассказывал мальчику байки из своей прошлой жизни.

От него же Мюрр услышал о существовании Высших, которые правят мирами, и узнал, что его родители как раз из их числа. О том, что Изначальные делятся на две расы, амечи и дейвов, слуга не рассказал – Акар строго-настрого запретил даже мысленно произносить такие слова. И все же, не смотря на пробелы, в голове Мюрра постепенно начала формироваться довольно правильная картина мироздания.

Мать с отцом навещали сына не слишком часто – раз в год, а то и в два. Изредка они приходили вместе, но чаще Акар появлялся один. Родители почти не разговаривали с мальчиком во время своих визитов, зато каждый раз внимательно смотрели ему в глаза. Их взгляды причиняли Мюрру физическую боль, он ощущал, как чужая воля тщательно изучает его память, уделяя особое внимание обретенным знаниям и навыкам. После этого у него еще некоторое время болела голова, а во всем теле была неприятная тяжесть и вялость. Он не догадывался, что мать с отцом не просто читают его память, но и удаляют из нее лишние, по их мнению, сведения.

О том, что его память регулярно подвергается чистке, мальчик узнал из очередного разговора между слугами. Утром его навестил отец, и, как всегда после такого визита, весь день у Мюрра голова раскалывалась от боли. Он решил пораньше лечь спать, но никак не мог уснуть, ворочаясь на жестком лежаке из вулканического камня.

Вообще, его быт не отличался роскошью. Вырубленный в горе дом был небольшим, имел всего одно помещение, которое служило и кухней, и спальней. По внешней стене шел ряд кривоватых отверстий, некоторые из них считались окнами, а одно, побольше, использовалось в качестве входа. Ни стекол, ни дверей не было, их заменяли циновки, сплетенные из гибких веток местного кустарника. Такие же циновки служили матрасами – слуги спали на них, располагаясь прямо на полу, а для Мюрра лежак вырубили из камня. Вся остальная нехитрая мебель также была из вулканического камня: полки для посуды, стол, кухонный очаг. Рядом с домом имелся созданный родительской магией ледник, который регулярно набивался съестными припасами. Был и колодец с чистой водой – опять-таки созданный с помощью волшебства. Дом, ледник и колодец окружали мощные охранные заклятия, призванные защитить от землетрясений, извержений и прочих напастей.

Итак, в тот вечер Мюрр привычно растянулся на своем лежаке, подложив под голову свернутую валиком циновку. Слуги, двое пожилых мужчин человеческой расы, возились у очага, заканчивая хозяйственные дела, потом вышли из дома покурить перед сном. Они стояли в стороне от окна, но поднявшийся ветерок отчетливо доносил до Мюрра их слова.

– Наш-то малец совсем головой плохой стал. Я утром спрашиваю, что, мол, на обед готовить, жаркое или похлебку. А он глаза вытаращил и спрашивает: «Что такое похлебка?»

– Да уж, – один из слуг фыркнул, – видать сегодня папаша перестарался, слишком сильно сыночку мозги прочистил. Если так дальше пойдет, совсем мальчишку ума лишит. Будет малец слюни пускать, да под себя ходить.

Слуги замолчали. Вздыхали, курили, потом заговорили вновь, но на этот раз темы были привычными и избитыми: об изматывающей жаре, о тяжелом, пропитанном гарью и пылью воздухе, о вулканической вони, которая уже въелась в кожу и волосы так, что и за год не отчистить. О том, что скоро истечет срок их найма, и они вернутся домой богатыми, будут жить припеваючи на зависть соседям.

А мальчик лежал, потрясенный, и повторял про себя: «Мозги прочистил… Ума лишит… Буду слюни пускать и под себя ходить…»

Следующей встречи с родителями он ждал со страхом, опасаясь, что отец и в самом деле лишит его рассудка. Интуиция подсказала выход – Мюрр выстроил в своем сознании нечто вроде сундука, куда «запер» все личное – чувства, мысли, знания.

Отца он встретил с бешено бьющимся сердцем и напряженно стиснутыми зубами. Акар посмотрел на сына с легким удивлением, привычно проник в его разум и тут же натолкнулся на «кладовую».

– Ого! – не удержался от изумленного возгласа Проклятый. – Кто тебя этому научил?

– Никто. – Мюрр попытался унять нервную дрожь и вытер вспотевшие ладони о штаны. – Я сам.

– Вот как… – Акар сделал паузу, задумчиво разглядывая мальчика. – Я могу взломать, но тебе будет больно. Очень. Лучше открой сам.

В одно мгновение Мюрр испытал множество противоречивых эмоций. Упрямый кураж: «А пусть попробует!» Панику: «Не только попробует, но и сделает!» Тоску: «Не хочу! Пожалуйста, не надо…» Обиду: «За что?!» Огромным усилием воли он загнал эти мысли в дальний уголок сознания и улыбнулся виноватой, заискивающей улыбкой:

– Конечно, как скажешь. – «Ведь ты сильнее. Пока…»

Акар намеревался тщательно вычистить из памяти сына все следы «кладовой», но разум Мюрра отчаянным усилием сумел-таки удержать крохи воспоминаний – легкие, почти незаметные частицы. Чтобы с их помощью полностью восстановить память, потребовалось полгода. Еще столько же ушло на то, чтобы найти способ не только создавать, но и прятать «кладовую». В конце концов, Мюрру это удалось. Во время очередного визита Акар прочитал разум сына, не заметив спрятанной «кладовой», кое-что подчистил – так, по мелочи, и удовлетворенный убрался восвояси. После его ухода Мюрр тихо сполз по стеночке – ноги не держали, а в голове пульсировало ликующее: «Я выиграл! Выиграл!»

А потом пришла горечь – за что? Почему родители так относятся к нему, за что наказывают? Что он делает не так? Или он настолько отвратителен, что его просто невозможно любить?

Сколько бессонных ночей мальчик провел, размышляя об этом. Искал причину и не находил. Однажды он попытался поговорить с матерью, просто сказать, что любит ее. При первых же словах Ксантина отшатнулась, ее лицо скривилось, словно она собиралась заплакать. Отец схватил сына за руку, посмотрел в глаза и потребовал:

– Поклянись, что никогда больше первым не заговоришь с ней! Что будешь только коротко отвечать на вопросы и все!

– Почему?! За что?!

– Поклянись! Иначе…

Глядя на отца, Мюрр вспомнил миг своего рождения, вспомнил, как породивший на свет намеревался еще тогда убить его. Сейчас черные глаза отца светились той же решимостью. Мальчик привычно загнал поглубже свои чувства и улыбнулся – искренне и немного заискивающе: