Самый лучший комсомолец - Павел Смолин

кеды. Сапоги — с собой, чего ноги зря парить? Вышел из подъезда, сел на лавочку в ожидании Виталины и улыбнулся целеустремленно идущей ко мне бабушке в черном закрытом платье, черном же платочке и с авоськой в руках.

Незнакомая, но это нормально — всех граждан СССР пока не выучил.

— Здравствуйте!

Автограф взять хочет, наверное, и чего-нибудь подарить в ответ — вон полная авоська консервных ба…

«Откуда у простой советской пенсионерки столько РГ-42?» — отстраненно подумал самоустранившийся от принятия решений рептильный мозг после того как я подавил естественный импульс с паническими воплями свалить как можно дальше, не забывая прикрываться складками местности.

Лицо незнакомки отрешенное, глаза смотрят куда-то внутрь — в отличие от частично переехавшей в вымышленный мир Татьяны Филипповны, эта в нем живет целиком. Что она, интересно, по ее мнению носит с собой? Маринованные опята? Банки с конфетами? Твою мать, а если она детей «угощает»? А кому гранату, обожающая играть в войнушку детвора?

«Отвиснув», медленно почесал в затылке правой рукой, замаскировав фальшивый зевок левой. «Распальцовка» на правой — просьба дяденьке снайперу не стрелять. Потому что вдруг сдетонирует, а не потому что бабушку жалко — себя все равно жальче! Служба же несется, верно? Вы же заметили, уважаемые КГБшники?

— Внучек… — губы бабушки задрожали, она вытянула руки (не тряси сумкой, б*ядь!) ко мне. — Вот он ты! — голос потеплел. — Думала украли тебя инопланетяне проклятые! Груш вот тебе принесла!

Весна, у сумасшедших обострение, и без гранат в авоське (может муляж? нет уж, здесь лучше перебдеть) я бы с ней немножко поговорил, и, может быть, даже нанял бы добрую сиделку, но сейчас…

— Бабушка! — выдавил улыбку, медленно поднялся и обнял женщину в ответ.

Про запах не думать — а чем пахнут совершенно безумные люди?

— Я так рад, что ты меня нашла! Давай помогу тебе груши донести, — и аккуратно отобрал авоську.

Из подъезда вылетела четверка КГБшников, «дядя Дима» скомандовал мне:

— Не двигайся!

«Дядя Гена» и «Дядя Федя» аккуратно скрутили бабушку, а дядя Дима рявкнул на копающихся в песочнице малолетних Ольгу и Матвея из дома напротив:

— Домой, бегом!

Деточки убежали в подъезд.

— Сапера бы, товарищи, — жалобно попросил я. — Стой! — это для вылетевшей из въехавшего во двор голубого «ГАЗ-69А» Виталины.

— Это что, гранаты?! — остановившись, разглядела она.

— Сережа, давай я подержу, — предложил «дядя Степан».

— Был бы очень благодарен, — кивнул я. — Трусов я и сам презираю, но…

— Трусостью тут и не пахнет! — фыркнул он и очень аккуратно отобрал у меня гранаты.

Краем глаза наблюдая, как дядя Дима забегает в подъезд — звонить пошел — а дядя Степан медленно и печально тащит авоську к гаражам, на подкашивающихся ногах сделал пару шагов в противоположную сторону и был подхвачен забившей на «Стой!» Виталиной. Чертыхаясь, она затащила меня за угол дома и гневно заорала:

— Совсем придурок?!

Обняла:

— А если бы…

— А если бы, — вздохнул я и обнял девушку в ответ.

— Больше из дома без меня ни ногой! — обиженно приказала она.

— Невыполнимо, прости, — с неохотой высвободившись из объятий, покачал я головой. — Единичный городской сумасшедший — не повод окончательно переходить на осадное положение. Потряхивает меня что-то, — вздохнув, уселся на корточки, прислонившись спиной к нагревшимся на солнце кирпичам. — В ногах правды нет, припади на корты́! — предложил Вилке и заржал.

А вот и отходняк.

Вымученно улыбнувшись, она подтянула юбку и присела:

— Вся спина будет грязная, — неожиданно улыбнулась нормально и поделилась зоологическим наблюдением. — Ты сегодня впервые потрогал меня без спроса!

Внимание отвлекает, тормошит, какая молодец.

— Наглею потихоньку, — не стал я убиваться по этому поводу.

— Угу! — кивнула она, не став бить малолетку по рукам.

— Можем уехать? — спросил я. — А то начнется сейчас суета, а нас кабанчик ждет.

— Кабанчик? — удивилась Вилка.

— По пути расскажу, — поднялся на ноги и протянул девушке руку.

— Лучше меня трогай, а не гранаты, — почти жалобно попросила она, выдала мне ладошку и поднялась, мило дав мне ощутить нагрузку.

Подвела к углу дома и заявила:

— Я сейчас выгляну, а тебе нельзя!

— Вредина! — припечатал я ее.

Внимательно осмотрев двор, она кивнула и удивленно покосилась на отобранную у нее руку.

— Не на людях же, — смущенно шаркнул я ножкой. — Вдруг тебя из Минкульта попрут за аморальный образ жизни.

— Точно! — утрированно одобрила Вилка и ехидно добавила. — Все вокруг ведь слепые, и им ничего такого и в голову не приходит!

— Обиделась? — испугался я.

— Немножко обиделась, — подтвердила она и мягкой улыбкой попросила меня не переживать. — Но ты прав — с ровесницами за ручку гулять для тебя нормально, а со мной… — развела руками. — Слухи-слухами, но выпячивать не стоит. Я-то ладно, ты меня в любом случае уволить не дашь, — подмигнула. — Но тебе может и прилететь.

Сделав одухотворенное лицо, сложил руки на сердце и пафосно произнес:

— Она моя муза, мой ангел! Без нее я не смогу творить!

— И ведь поверят, — фыркнула Вилка, посерьезнела и предупредила. — Но еще пара таких ЧП, и с нами будут таскаться двое здоровенных мрачных мужиков.

— А все почему? — скорбно вздохнул я. — Потому что охраняемый объект беспечно забивает на регламент, по которому должен уведомлять товарищей с первого этажа за три минуты до выхода из дома и ждать «отмашки» с разрешением. Пойдем товарищу Цвигуну звонить, чтобы ребятам не попало.

— Хорошо, что ты сам все понял, — похвалила девушка и вздохнула. — Гранаты средь бела дня! Полная авоська! У пенсионерки!

— Эхо войны, надо полагать, — выкатил я версию.

Я ведь в интернете читал про похожий (да какой там похожий — эта же бабушка и есть!) случай — в 1969 году под Звенигородом «черные» археологи раскопали арсенал ВОВ — гранаты, оружие, вот это вот все. Неведомым образом куча гранат попала к школьнику, у которого оказалась сумасшедшая соседка. Она поехала в Москву с авоськой гранат, бродила там полдня, пока её не увидел повоевавший в ВОВ милиционер, который ходил за ней почти два часа, уговаривая «груши» отдать ему, пока она не легла на траву