Пролетая над пучком петрушки - Наталья Александрова

Леня плавно повернул головку. Она управляла только часовой стрелкой, и Леня немедленно установил ее напротив цифры X.

Дальше он снова принялся нажимать на камешки.

Когда он дошел до перекрестья в букве f, снова раздался щелчок. На этот раз головка завода выдвинулась еще дальше.

Сейчас она управляла подводом минутной стрелки. Маркиз установил ее на XXV.

Едва стрелка замерла, как циферблат медленно повернулся и застыл в новом положении. Непонятные значки по краю совпали с такими же значками на корпусе часов и превратились в латинские буквы.

– Смотри-ка, получилась какая-то фраза! – восхитилась Лола. – Ленечка, это тоже по-немецки?

– Нет, насколько я понимаю, это латынь.

– Где же мы найдем специалиста по латыни?

– Думаю, обойдемся своими силами. Шрифт самый обычный. Посмотрим, что получится с помощью Гугла.

Через десять минут на листке красовался перевод латинской фразы:

«Там, где тень на книги не падает и крепость рогами увенчана, слушай четвертый удар».

– Безобразие! – вырвалось у Лолы. – И ради этой ерунды мы переселились из своей уютной квартиры в передвижной зоопарк? Из-за этой чуши я не могу принять ванну?

– Не в зоопарк, а в цирк, – машинально поправил Маркиз. – За этой, как ты выразилась, ерундой охотятся серьезные люди. Из-за этой ерунды уже убили двоих, а ты все о ванне.

– Ванна, а тем более ее отсутствие – это очень серьезно! – воскликнула Лола, расчесывая шерстку Пу И. – Правда, Пуишечка?

Пу И всегда и во всем поддерживал хозяйку, но на этот раз предпочел промолчать. Лола восприняла это как предательство и ссадила его на пол. Она обиделась на Пу И, а заодно на Леню, на унылую питерскую погоду и на весь свет.

– Вот, – она повернулась к боевому соратнику, – мы раскрыли секрет часов, прочитали, что на них написано. Тебе стало легче? Ты что, что-нибудь понял в мироустройстве? Нашел смысл жизни?

Леня не отвечал. Он знал, что Лола просто скучает в четырех стенах, отсюда и дурное настроение.

– Может, все дело в переводе? – Он размышлял вслух. – Может, у этих слов есть какой-нибудь другой смысл?

Он воспользовался другой программой, но смысл загадочной фразы это не прояснило.

– Нужно поискать человека, который владеет латынью, – безучастно предложила Лола.

– Пожалуй, ты права, дорогая! – Маркиз вскочил, схватил ключи от машины. – Я ненадолго отлучусь. Не скучайте здесь.

– Куда это ты? – подозрительно прищурилась Лола. – К одной из своих ученых старых дев?

Она прекрасно знала, что Ленино мужское обаяние безотказно действует не только на официанток, секретарш и медсестер, но и на дам бальзаковского возраста. Среди его ученых приятельниц были искусствоведши и филологини, дамы со знанием пяти-шести языков, как правило, мертвых или умирающих, и специалистки по средневековой китайской философии. Была среди них даже одна доктор биологических наук. Впрочем, не нужно думать, что она приближалась к пенсионной черте.

Говоря о бальзаковском возрасте, стоит помнить, что роман Бальзака, благодаря которому это выражение вошло в обиход, называется «Тридцатилетняя женщина». Первоначально бальзаковским назывался возраст от двадцати пяти до тридцати пяти. В наше время возрастные границы сдвинулись, так что теперь женщинами бальзаковского возраста называют, как правило, дам за сорок. Упомянутой выше доктору биологических наук, длинноногой брюнетке с выразительными глазами, недавно исполнилось тридцать шесть.

В самом начале совместной деятельности Лола и Маркиз договорились, что их отношения носят исключительно деловой характер, так что формальных причин ревновать у Лолы не было. Однако преодолеть себя не всегда получалось. Если начистоту, она ужасно злилась на Маркиза из-за этих бесконечных амурных похождений. И, само собой, никогда не упускала случая подпустить шпильку и напомнить о его слабости к официанткам, секретаршам и ученым дамам.

– Не такая уж эта дева старая, – откликнулся Маркиз уже с порога. – И уж точно не дева.

Последние слова переполнили чашу Лолиного терпения, и она запустила в делового партнера хромированной мисочкой Пу И с остатками собачьего корма. Маркиз, предвидевший подобное развитие событий, успел захлопнуть дверь, и аппетитные кусочки корма разлетелись по комнате.

Но без финальной реплики вредный Маркиз, понятно, уйти не мог. Он выждал секунду, приоткрыл дверь и прокричал:

– Она не Дева, она Стрелец!

С этими словами он наконец испарился.

– «Стрелец»! – мрачно передразнила Лола, собирая рассыпанный корм. – Никакой она не Стрелец, Скорпион настоящий. Или Рыба, само собой, мороженая.

Оставив веселое семейство, Маркиз направился в самый центр – на стрелку Васильевского острова. Здесь по соседству с Биржей, Кунсткамерой и Ростральными колоннами находится Зоологический институт Академии наук и примыкающий к нему замечательный Зоологический музей.

Все, кто родился и вырос в Петербурге, знают и любят этот музей. Зоопарк в нашем городе маленький и тесный, звери там живут в отвратительных условиях, как в коммуналке. Зато Зоологический музей просто великолепный. Трудно найти петербуржца, которого в детстве хоть раз не приводили посмотреть на колоссальный скелет синего кита, на собаку Петра Великого, на чучела огромных белых медведей и крошечных мышей-полевок, тигров и обезьян, бобров и аистов. И это только первый этаж, а ведь есть еще и второй – с единственной в своем роде коллекцией экзотических бабочек, жуков и прочих насекомых.

Маркиз вошел в здание музея и миновал памятник академику Бэру, выдающемуся зоологу, некогда бывшему здесь директором. Но дальше он не поднялся по лестнице к началу экспозиции, а свернул налево, в коридор, соединяющий музей с научными лабораториями.

– Вы куда, молодой человек? – Строгая вахтерша неодобрительно оглядела посетителя с ног до головы и наверняка в уме выставила ему невысокую оценку.

– К Нелли Востриковой! – Маркиз включил все обаяние, на какое был способен.

– К Нелли Романовне? – уважительно протянула дежурная. – А она вас ждет?

– Конечно, ждет, – заверил Маркиз. – Она меня всегда ждет.

Впрочем, стоило ему войти в лабораторию, где работала его знакомая, как уверенности у него поубавилось.

Нелли Вострикова, женщина лет тридцати пяти с темно-рыжими волосами и удивительно белой кожей, всю свою сознательную жизнь занималась чешуйчатыми пресмыкающимися подотряда змей. Если точнее, она любовно изучала всевозможные разновидности гадюк. Об этих малоприятных созданиях Вострикова написала множество статей и несколько монографий, успешно защитила кандидатскую, посвященную все тем же тварям, и наконец возглавила научную лабораторию.

От своих питомцев Нелли переняла сложный характер, немигающий взгляд и привычку бесшумно перемещаться. Да, и конечно, чрезвычайно ядовитую манеру общения.