Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 1. Вторжение - Сергей Ченнык

С другой стороны, именно благодаря самим англичанам появился военно-морской термин — «копенгагирование», т.е. внезапное уничтожение неприятеля внезапным ударом в его же базе, как это сделал Нельсон в Копенгагене в 1801 г. Но и здесь сравнение было явно не в пользу датчан. Продуманность береговых батарей Севастопольской бухты не давала прорвавшемуся на внутренний рейд неприятелю больших шансов выйти оттуда живым.

Другое дело нападение на Севастополь с суши. Но в это не хотел верить никто. Лидерс считал, что для отражения этой попытки будет вполне достаточно имеющихся сил, а именно: «…резервная бригада в самом Севастополе, а на северной стороне один полк пехоты с полевой батареей при содействии морского ведомства, кажется, достаточно охранили бы Севастополь».

Общий тон государственной переписки 1853–1854 гг. — самоуспокоение. Оно шло по инстанции сверху вниз. В столице если и понимали опасность, нависшую над Крымом и Севастополем, то не оценивали ее как чрезвычайную. Император Николай I не опасался высадки союзников в Крыму и убеждал в этом Меншикова: «Не думаю, чтобы и высадка вблизи Севастополя была опасна…», писал он 10 февраля 1854 г.

Князь Паскевич, позднее, к концу Крымской войны поумневший и беспощадно громивший князя 1Ърчакова за катастрофу на Черной речке, 23 апреля 1854 г. не только сам не верил в успех подобной операции, но и убеждал в этом князя Меншикова: «Наконец, когда объяснилось, что против нас не одни турки, но с ними англичане и французы, надобно ожидать, что вы прежде всех встретитесь с ними на море или в Крыму. Англичане, верно, более всего грызут зубы на наш Черноморский флот, но вы не дадите его в обиду, а десанты, теперь, когда подойдет к вам бригада 17-й дивизии, едва ли вам что сделают серьезное».

Мы не будем подробно останавливаться на подробностях административной толчеи по поводу того, строить или не строить сухопутные укрепления города, начавшейся в 1837 г. и продолжавшейся вплоть до высадки союзников в сентябре 1854 г. Обидно, что все это происходило в то время, когда союзное командование едва ли не открыто готовило кампанию в Крыму. В феврале 1854 г. о ее планировании было известно не только военному командованию союзников.

Лорд Раглан недаром ненавидел прессу вообще и журналистов, в частности, открыто называя их шпионами в своем лагере. Лондонскую «Таймс» называли лучшим союзником Горчакова. Конечно, источниками были не только информация из газет, которая уже по определению может быть сомнительной, но и донесения, поступавшие от посланников по линии Министерства иностранных дел. Кроме того, русские располагали внушительной агентурной сетью в Болгарии и Румынии. Некоторые из агентов продолжали шпионскую деятельность до войны 1877–1878 гг. К таким относился некий Княжевский — «…старик, бывший лазутчиком русской армии на Дунае в 1853–1854 годах».

Благодаря их рискованной работе, в 1850 г. штаб Черноморского флота получил подробные сведения о состоянии турецких военно-морских сил: количество парусных кораблей и пароходов, численность личного состава, расходы на флот, размеры жалования офицерам, прерогативы власти Капудан-паши, расположение укрепленных районов (фортов, крепостей, батарей) на европейском и азиатском берегах и многое другое.

Мы много говорили о новшествах Крымской войны в военной истории России. Добавим еще одно: поражение заставило государственный аппарат перестать жалеть деньги на военную разведку, она получила четкую структуру. В течение XIX столетия общее руководство разведывательной службой постепенно переходило из рук армейского командования в генерал-квартирмейстерскую часть Военного министерства. Ко второй половине XIX в. окончательно сложилась структура русской агентурной разведки. Ее схематичное изображение чем-то напоминает осьминога. Во главе — мозговой центр в лице генерал-квартирмейстера. От него расходятся щупальца к штабам военных округов и военным агентам за рубежом, от которых, в свою очередь, тянутся нити тайной агентуры.

Расстрел русского шпиона. Рис. из Ward & Co. 1854 г.

Когда в середине XIX в. осложнилась политическая обстановка в Европе, русское военное ведомство вынуждено было активизировать разведку на западном направлении. Граф Чернышёв, ставший за эти годы военным министром, вспоминает свой опыт разведчика — и к дипломатическим миссиям, как и в 1810 г., прикрепляются офицеры Генерального штаба. С конца 50-х гг. ее функции стали выполнять офицеры флота, направлявшиеся за границу морскими агентами при посольствах, и проч.

Что касается Крымской войны, то меньше всего претензий к русской разведке. Другое дело — реализация полученной информации. Но это уже другая история. Агенты работали добросовестно. Не случайно во второй половине столетия одной из наиболее ярких фигур среди русских шпионов был К.Н. Фаврикодоров, в прошлом участник обороны Севастополя и георгиевский кавалер. Рискуя жизнью, он совершил целый ряд блестящих рейдов по турецким тылам и доставил командованию большое количество ценных сведений. Разведчики типа Фаврикодорова, действовавшие из патриотических побуждений, выгодно отличались от работавших из корысти «конфидентов», считавшихся агентами второго сорта.

Весной 1854 г. русская агентура докладывала о начале концентрации сил союзников в Турции, о выдвижении французских войск из центральной части страны к средиземноморским портам, о прохождении английских транспортов через Гибралтар и Мальту. Именно после этих донесений было решено усилить войска князя Меншикова, направив в Крым из Одессы и Николаева резервную бригаду 14-й пехотной дивизии, а бригаде 16-й пехотной дивизии приказано следовать в Крым на подводах.

Вот мы и добрались до отечественных персоналий, от которых во многом зависела судьба будущего сражения и которые являлись его непосредственными организаторами. Сейчас нам интересен только один из них. Остальных пока оставим в покое. На время…

Летом 1854 г. заложником ситуации стал генерал-адъютант князь Александр Сергеевич Меншиков, достаточно хороший аналитик, чтобы не понимать безрадостных перспектив развития ситуации.

Итак, русский главнокомандующий генерал-адмирал[104] князь Александр Сергеевич Меншиков — главное действующего лица, скорее, даже один из режиссеров грандиозного спектакля, который вот-вот должен был начаться на огромной территории от Средиземного моря до Каспийского.