Звезда пилота - Юлия Аметова

По соседству штурман Иринг сидел на небольшом аморфите, а Валентин большими ножницами стриг ему волосы и бороду под общую длину. Философ Трагат полол грядки. Ветер приносил из огорода запах перегара, а биоволны – мысли о сократовской чаше вина. Рена, судя по запаху, жарила на печке водяную змею. Возле нее на лиане, вьющейся вокруг аморфита, пестрел картинками мираж и ревел во всю мощь микрокомп – там шел очередной фильм Лорелеи. «Всем существом я ощущаю, как щупальца страсти обвиваются вокруг моего сердца, выжимая из него последние силы при виде привлекательной и агрессивной бесконечности его лица…». Очередной прекрасный витязь был улучшенной версией длинноносого и мрачного губернатора Вукича. Агрессивность была в наличии, однако лицо выглядело вполне конечным. Никаких щупалец тоже не наблюдалось.

Мики в очередной раз что-то переделывал в своем едва живом крыле. Поэт Фери, обросший густой темной шерстью, скучал на крыльце, гоняя миражи над микрокомпом. Борода у него была неровно подстрижена, кудри увязаны в хвост, а в мыслях бродили стихотворные строчки о настоящих приключениях, проходящих мимо его лирического героя.

Все в деревне было на месте и в должном порядке, но все же в картинке чего-то не хватало. Бентоль огляделся. Из-за грузовика вынырнула Мади с миской, сделанной из аморфитовой кожуры в виде длинного корытца. В миске лежали нарезанные кусочки аморфитов и лиан. В свободной руке у девчонки был включенный микрокомп, на ухе висела дуга, у пояса болтался биоволновой шлем. Вот чего не хватало в картинке! Девчонка всегда рядом и всегда при деле, а расставаться с ней Первому теперь совершенно незачем.

Она поставила миску в вольер, просунув узкой стороной в ячейку сетки. Самка ската проснулась, вылетела из аморфита и начала есть. До Бентоля долетела ее довольная биоволна, Мади была довольна не меньше. Она записывала на микрокомп через дугу свои наблюдения, смешивая научные данные с женскими пустяками. Интересно, почему у девчонки к серьезным мыслям всегда присоединяются глупости? Похоже, она из-за этого и категорию имела ниже, чем могла.

«Десятый день после откладывания яйца. – записывала Мади. – Сегодня самка ската спокойна, кавин тоже. Вирус Стики, обнаруженный у нее в первый день, дает все больше внешних проявлений, новые пятна появились на спине и на внутренней поверхности крыльев. Зародыш развивается, на спине кавина появляется выступ, напоминающий горб. Внешних признаков заражения кавина вирусом не видно. Признаков подготовки к рождению ребенка тоже. Хорошо, что мама не знает, где я живу и чем занимаюсь! А то бы сразу мне влетело – ни диплома у меня нет, ни приличной категории, ни детей, и вокруг опасный вирус Стики… Хорошо бы записать биополе зародыша, лучше не заходя внутрь, вирус все-таки. Надо спросить у Бено, слышит ли он биоволны зародыша? А где Бено? Вот он! А он ведь не просто темноволосый, а рыжеватый! Волосы вьются, и на солнце в них такой красивый рыжий отблеск. Кажется, это и есть настоящий каштановый цвет – рыжевато-коричневый. Осенью в Бранкопорте рядом с башней князя Бранко каштаны падают с деревьев на траву…» Ну вот, опять глупости. Не лучше этого поэта-неудачника. Что она там делает со шлемом?

Мади отцепила шлем от пояса и, направив его внутренней стороной к вольеру, снова принялась записывать. «Сила биополя записывается с дублированием в память шлема. – продолжала биоволна Мади. – Самка – тридцать четыре бионта, кавин – три, как по учебнику. Зародыш отсюда не прослушивается, захожу внутрь. Ой, страшно, а вдруг вирус? Но это же исследование, а я космобиолог, хоть и без диплома!»

Она отвязала веревку, которая держала сетчатую дверь и шагнула внутрь вольера, держа перед собой шлем. Полезла без защиты к зараженному скату? Крылатая мамаша сотрет ее в порошок, если решит, что ребенку грозит опасность! Бентоль в три прыжка он оказался возле вольера и вбежал, загородив собой Мади. Биоволна мамаши-ската заметалась, как во время лесной охоты, хлопая крыльями и размахивая хвостом, она бросилась в атаку. Бентоль услышал, как со стуком покатился биоволновой шлем по аморфитовой мелочи и камешкам. Отчаянный биоволновой визг бился, повторяя раз за разом одни и те же колебания, будто она протестовала в одних и тех же словах. Бентоль схватил самку ската одной рукой за хвост, другой за крыло, и отстранил от себя на вытянутых руках.

– Мади, выйди быстро! – крикнул Бентоль, начиная внушать самке ската. – А ты устала, отдыхай, успокойся. Все хорошо, ребенок твой в порядке, надо спать, спать. – уговаривал он хвостатую мамашу, пытаясь внушить ей сонную усталость и миролюбие. Она не понимала слов, но спокойная биоволна подействовала. Самка перестала рваться и хлопать свободным крылом. Ну вот, уже лучше, биоволновой визг затихает.

Но что делает девчонка? Вытолкала кавина наружу и пытается достать шлем? Ну, она еще получит от него! Но не пропадать же такой опасной работе, надо довести дело до конца. Внушение спокойствия ослабло, и мамаша-скат снова неслышно завизжала и забилась.

– Мади, быстро кавина к роботу, – скомандовал он. – А ты сиди, мы ребенка не обидим, все хорошо, надо спать, спать.

Самка притихла, девчонка, толкая перед собой кавина, добралась до грузовика. Тихо, тихо… Бентоль подошел к выходу из вольера и резко толкнул самку ската внутрь. В доли секунды он выскочил наружу и завязал за собой веревку. Неистово визжа биоволной, будущая мать забилась о сетку. Биоволновой шлем остался внутри.

– У робота есть сетка вместо шлема, замеряй! И на вирус проверь! – крикнул Первый девчонке. Вдвоем они подтащили кавина к столу, нашли сетку и заставили робота взять у кавина кровь. Вируса у кавина не оказалось. Биоволновые вопли самки стали горестными – прежде мать сражалась за свое дитя, а теперь ничем не могла ему помочь. Еще пять минут замеров биоволновой сеткой, и результат был готов: полтора бионта, которые на внешние раздражители не реагировали.

Бентоль пинком подтолкнул кавина к вольеру. Сейчас он загонит эту скотину, а потом устроит девчонке разнос по всем правилам науки! Космобиолог она! И он сам хорош, полез в вольер заражаться вирусом! Биоволны самки ската стали спокойнее даже без внушения, кавин послушно пополз к вольеру. Шлем валялся рядом с аморфитом, светя красным индикатором – все это время он был поставлен на запись. Бентоль протянул руку к веревке, стараясь держаться на расстоянии.

– Давай я войду, мне уже не страшно, – услышал он резкий голос Фери, прерванный приступом кашля. Додумался! Приключений он хочет! Впрочем, это не так глупо.

Бентоль приоткрыл сетчатую дверь, а Фери решительно втолкнул внутрь кавина. Самка, хлопая крыльями и беззвучно крича, бросилась к своему детенышу, а поэт добрался до аморфита, подхватил шлем и огляделся, будто ища новых приключений. Он что, поселиться там хочет? Не хватает еще с этим неудачником нянчиться! Бентоль внушением выгнал поэта наружу, закрутил веревку и со шлемом в руках зашагал к грузовику. Фери, откашливаясь, двинулся следом.

– Там записалось что-нибудь? – Мади протянула руку к шлему. Что, она так ничего и не поняла?

– Ты о чем думала, когда лезла в вольер без защиты? – прорычал Бентоль. – Космобиолога из себя строишь, а что эти шипы у скатов оружие, ты знать не хочешь? И она вся насквозь больная! Ты вообще что-нибудь понимаешь? Или нечем понимать?