Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

предельно вежливо и учтиво. — Помощь Сюэ Мэну — это помощь другу, а не необходимость убирать за ним беспорядок. Небо и земля свидетели, сердце мое чисто, поэтому, барышня, прошу, не будьте несправедливы к вашему покорному слуге.

Кто в этом мире не был наслышан о непобедимой силе обаяния очаровательного брата-наставника Мэя. Эта женщина вмиг потеряла дар речи, а лицо ее стало таким же красным, как свиная печень.

Заметив состояние девицы, ее партнер на пути совершенствования неожиданно почувствовал, что у него пробиваются рога[301.4], поэтому выступил вперед и с язвительной усмешкой сказал:

— А мне вот интересно, если молодой господин Сюэ такой не имеющий себе равных отважный герой, а мы все тут только и можем, что всего бояться, так почему бы этому уважаемому господину первому не подняться на гору, проложив нам дорогу? Так или иначе, кто лучше знаком с Пиком Сышэн? Кроме того, я слышал, что этот засевший наверху Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь — это все-таки предыдущее перерождение вашего двоюродного брата Мо Вэйюя. Жизнь вашу он вряд ли заберет, так что для вас это совершенно безопасно.

Одного упоминания Тасянь-Цзюня было достаточно, чтобы на лицах многих людей отразилось смущение.

Когда-то образцовый наставник Мо сказал им правду, но тогда те, кто стояли во главе их школ, приняли ее за коварный план и до абсурдности лживые речи. Однако с фактами не поспоришь, теперь, когда один за другим они выплыли наружу, все оказалось именно так, как говорил Мо Жань, и многие из присутствующих здесь чувствовали угрызения совести.

К сожалению, не все придерживались этой позиции. Один из престарелых заклиталей, покручивая ус, слегка откашлялся и вступил в разговор:

— На самом деле, я полагаю, что личность этого императора Тасянь-Цзюня нужно еще подтвердить.

Сюэ Мэн бросил на него холодный взгляд:

— Что подтвердить?

— Мое мнение таково, — ответил старик, — хотя этот Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь выглядит как Мо Жань, это не означает, что утверждение Мо Жаня, что якобы это он в прошлой жизни, является правдой. В конце концов, с марионетками Вэйци Чжэньлун возможно все.

— Именно! И я по-прежнему считаю, что резню в Гуюэе устроил сам Мо Жань. А все эти байки про прошлую жизнь просто отговорки!

Даже сейчас в этой толпе были люди, которые продолжали верить в то, что образцовый наставник Мо лгал, а значит, они не обошлись с ним несправедливо.

В конце концов тогда в Цитадели Тяньинь многие из них произносили пылкие речи, оскорбляя и позоря его. Кто-то из них все три дня публичного суда насмехался над Мо Жанем и швырял в него камни и объедки. Сейчас признать, что образцовый наставник Мо тогда говорил правду, было равносильно признанию того, что, будучи обманутыми, они опозорили хорошего человека. Для некоторых людей это было действительно слишком унизительно.

Признание ошибок порой требует большего мужества, чем их совершение, а трусам этого мужества всегда так явно не хватает. Чтобы настоять на том, что они не совершили никакой ошибки, эти люди были полны решимости до последнего отрицать, что Мо Жань пострадал несправедливо. И пусть теперь он перенесет еще больше обид и оскорблений, снова и снова будет унижен, опозорен и несправедливо обвинен, на протяжении двух жизней не зная ни сна ни покоя. Они хотели, чтобы он нес на себе груз этого преступления до самого конца.

Для этих «благородных господ», по сравнению с их репутацией, чужая честь не стоила и медяка.

Услышав это, Мэй Ханьсюэ с насмешливой улыбкой и елейным восхищением в голосе заявил:

— Даос Сюнь действительно тверд и несгибаем, вас просто невозможно поколебать.

Этот старик вначале опешил от похвалы, но, хорошенько поразмыслив, понял, что Мэй Ханьсюэ просто смеется над ним. Он тут же пришел в ярость и бросился вперед, собираясь дать волю рукам, однако почтенный старый монах преградил ему путь.

— Полноте, — принялся увещевать его наставник Сюаньцзин, — благодетели, перестаньте спорить, сначала послушайте, что скажет этот старый монах. Не так уж и важно, кто такой Тасянь-Цзюнь, важно то, как противостоять ему, когда мы поднимемся в гору. Сейчас надо решить, как нам распределить наши войска.

Повернувшись, он доброжелательно спросил Сюэ Мэна:

— Молодой господин Сюэ, вы ведь уже сражались с этим Тасянь-Цзюнем. По вашему мнению, насколько он силен?

Сюэ Мэн какое-то время, стиснув зубы, молчал, но затем, сжав руку в кулак, ответил:

— Даже объединив силы всех присутствующих здесь глав, вряд ли удастся его победить.

— Ого! — даос Сюнь приподнял свои седые брови. — Неужели гордый Любимец Небес действительно может так преувеличить силу другого, поступившись собственным величием!

В свою очередь наставник Сюаньцзин был даже немного поражен откровенностью Сюэ Мэна:

— Другими словами, этот человек даже сильнее образцового наставника Чу. Тогда неудивительно, что образцовый наставник Чу был захвачен им…

— Захвачен? Кому сейчас неизвестно о грязных делишках Чу Ваньнина и Мо Жаня. По-моему, с самого начала никто его не захватывал, и Тасянь-Цзюнь этот вовсе не из прошлой жизни. Все это время всем из-за кулис управлял Мо Жань, а Чу Ваньнин с ним заодно! Если не верите мне, давайте просто поднимемся на гору и посмотрим!

Лицо Сюэ Мэна моментально побелело. Если бы это случилось раньше, он бы уже давно с яростной бранью разбил нос этому старому дураку. Однако совсем недавно он узнал правду об отношениях между Учителем и Мо Жанем, от которой ему самому было тошно от омерзения. Поэтому он с убитым видом застыл на месте, не в силах произнести ни слова.

В этот неловкий момент его заслонила высокая фигура в сине-зеленых одеждах.

— Даос Сюнь очень смел, раз так торопится с выводами, — холодно сказал Цзян Си. — Если после подъема на гору выяснится, что все обстоит не так, как вы тут утверждали, думается мне, не стоит сохранять ваш вводящий людей в заблуждение язык.

Лицо даоса напряглось, губы зашевелились. Похоже, он хотел что-то сказать, но ограничился тихим бормотанием себе под нос. Перед лицом такого влиятельного человека, как Цзян Си, у этого слабака не хватило мужества плеваться ядом, поэтому в итоге он предпочел закрыть свой рот.

Цзян Си искоса взглянул на Сюэ Мэна и больше ничего не сказал. Вместо этого он опустил голову и, немного подумав, обратился к остальным:

— Дело не терпит отлагательств. Давайте определим, какие у нас ключевые боевые цели после подъема на гору, и начнем действовать,