Мир в XIX веке - Велихан Салманханович Мирзеханов

поскольку в 1880-е годы начался мощный натиск на юго-восток германского капитала и влияния. Возник и стал быстро претворяться в жизнь проект железной дороги Берлин — Бизантум (Стамбул) — Багдад, Германия приближалась к Кавказу и к Индии. В 1882 г. в Константинополе появилась влиятельная германская военная миссия, прусские генералы возглавили войска, охранявшие проливы, а обучавшиеся в Берлинской военной академии османские офицеры превращались в убежденных сторонников прогерманского политического курса.

В провоцировании нового Восточного кризиса старые соперники не были заинтересованы, поскольку между ними появились точки дипломатического соприкосновения. Тем временем Балканы обретали репутацию «порохового погреба Европы». Желая избежать «взрыва», в российской дипломатии стала употребляться неведомая ранее формула о сохранении существующего положения на Балканах при осторожной поддержке там реформ. Урегулирование ряда проблем, связанных с Османской империей, показало, что «европейский концерт» при желании может достигнуть положительных результатов. Маневрируя в хитросплетениях балканских противоречий, великие державы исподволь подбирали себе клиентов и союзников в предстоящей большой схватке общемирового значения.

Провозглашение Германской империи означало качественное изменение всей системы международных отношений в Европе. Перед лицом этой новой и усиливающейся великой державы Франция утрачивала свою прежнюю, часто решающую роль в международных отношениях и все преимущества, которыми располагала в период Второй империи. Результаты франко-прусской войны подтолкнули и рост национализма в Европе, ставшего важнейшим фактором международной политики последующего периода. В свою очередь, Германская империя становится важнейшей участницей всех международных союзов, начинает проводить собственную колониальную политику, что определило на десятилетия линии англо-германского и франко-германского соперничества в Африке и Азии, а ее влияние на положение дел в Центральной и Южной Европе, а также в землях Османской империи постепенно приобретало решающий вес.

Мировая политика последней трети XIX — начала XX века

Европейское равновесие

Революции, национальные войны и освободительные восстания, чередой сотрясавшие Европу в течение почти четверти столетия — с 1848 по 1871 г., — заметно изменили ее облик. Столь значительной ревизии государственных границ не происходило со времени окончания Наполеоновских войн. Перемены больше всего затронули Центральную и Южную Европу и носили принципиальный, фундаментальный характер. Еще в середине столетия политическая карта этого обширного региона напоминала мозаичную картину: десятки мелких княжеств и королевств, подобно разноцветным кусочкам смальты, лепились друг к другу, составляя контраст с едиными государствами, расположенными от них к востоку и западу. Некоторые из них находились между собой в конфедеративных отношениях (члены Германского союза). Другие были связаны узами династической или иной зависимости с более могущественными соседями (герцогство Люксембург, Ломбардо-Венецианское королевство, герцогства Шлезвиг и Гольштейн и др.). Но в итоге почти все эти мелкие владения исчезли с политической карты Европы, уступив место Германской империи и Итальянскому королевству.

Единые Германия и Италия беспрепятственно вошли в число самых влиятельных государств Европы. Этого они добились во многом благодаря войнам, из которых вышли победителями. Но Берлин и раньше был одной из немногих столиц, где решались судьбы Европы. В системе международных отношений Германская империя заняла то место, которое фактически подготовили для нее несколько поколений Гогенцоллернов в качестве королей Пруссии. В высшей степени расчетливо поступила и Савойская династия, избрав Рим столицей единой Италии. Город, где столетиями размещался папский двор, всегда обладал высоким международным статусом. Но Савойская династия обладала кроме заемного и собственным политическим капиталом, накопленным благодаря успешной внешней политике. Это позволило Италии на равных поддерживать отношения с могущественнейшими державами.

Несмотря на перекройку политической карты, за четверть столетия состав ведущих игроков на арене европейской политики практически не изменился. Это были все те же Великобритания, Россия, Франция, монархии Гогенцоллернов и Габсбургов (последняя успела превратиться в двуединую Австро-Венгрию). К ним добавилась Италия, единственная страна, которую можно признать «новичком» клуба великих держав, основанного на Венском конгрессе. Главное — изменились принципы, на которых строились между ними отношения. Раньше, несмотря на противоречия, их объединяли чувства монархической солидарности и ответственности за поддержание мира и порядка в Европе. Теперь их внешнеполитические приоритеты изменились. Наступила эпоха «реальной политики», или политики интересов, когда государства в своих действиях руководствовались в первую очередь соображениями прямой и ощутимой выгоды.

В отличие от Наполеоновских войн начала XIX в., заставивших страны Европы объединиться для борьбы с общим врагом, войны 1848–1871 гг. посеяли между ними глубокую рознь. Поэтому им было непросто договариваться между собой о принципах справедливого международного порядка. Восстановить доверие держав друг к другу, укрепить мир могла бы спокойная и рассудительная политика, направленная на поиски компромиссов и примирение со вчерашними противниками. Но ни победители не желали поступиться плодами завоеваний, ни побежденные — отказаться от мечты о реванше. Ни те, ни другие не спешили разоружаться, а наоборот, укрепляли свои вооруженные силы, добиваясь превосходства над «потенциальным противником».

Между тем большинство государств, истощенных войнами и внутренними неурядицами, остро нуждались в мире. Поэтому они, оставив в стороне вопросы справедливости, решили налаживать отношения на основе фактически сложившегося между ними соотношения в силах. Делать это приходилось ощупью, методом проб и ошибок. Перемены в Европе произошли столь стремительно, что по горячим следам событий трудно было оценить их значение. Открытым, в частности, оставался вопрос: смогут ли Германия и Италия, упоенные внешнеполитическими успехами, навязать другим странам свои «правила игры» на международной арене?

Определенными возможностями для этого они, несомненно, обладали. В результате объединения ресурсы Германии и Италии многократно возросли. По отношению к своим соседям они оказались в гораздо более сильной позиции, чем о том раньше могли мечтать Пруссия и Сардинское королевство. Наоборот, страны, которые могли составить им противовес на континенте, переживали не лучшие времена. Могущество России было подорвано Крымской войной, а также ее общей экономической и технической слабостью. В 1866 г. окончательно померкла военная слава империи Габсбургов. Война 1870–1871 гг. причинила Франции не только огромный ущерб, но и ввергла ее в глубокий социальный и политический кризис.

Однако превосходство одной группы государств над другой не выглядело бесспорным. Несмотря на внутренние трудности и внешнеполитические неудачи, Россия, Австро-Венгрия и Франция по-прежнему сохраняли такие признаки могущества, как обширная территория и многочисленное население. Франция, кроме того, оставалась одной из крупнейших колониальных и морских держав мира. В относительном ослаблении этих государств современники не усматривали угрозы для политической стабильности Европы, наоборот, даже считали их унижение расплатой за непомерные внешнеполитические амбиции в прошлом. Да и сами Германия и Италия по многим признакам уступали другим крупным державам. Они не только не обладали колониями и сильным морским флотом, но даже в экономическом отношении поначалу не выделялись на общем фоне. Германия добилась заметного промышленного и торгового превосходства над ближайшими конкурентами лишь спустя два-три десятилетия