Властелин Хаоса - Роберт Джордан

— Мы должны их остановить, Бера, — заявила женщина с косами, на тарабонский манер украшенными бисером.

— Нельзя допустить, чтобы его заполучила Элайда! — одновременно с ней промолвила бледнолицая кайриэнка, сидевшая на поджарой гнедой кобыле.

— Шесть? — недоверчиво переспросила кареглазая. — Но я уверена, шестерым не под силу захватить его.

— Я же говорила, что он ранен, — чуть ли не рыдая, произнесла Аланна. Запах ее выдавал неподдельную боль. — Всем вам говорила.

Верин молчала, но пахло от нее гневом — и страхом. Кируна окинула сопровождающих Перрина пренебрежительным взглядом:

— И с такими силами, молодой человек, ты вознамерился остановить Айз Седай? Странно, Верин не называла тебя глупцом.

— У меня есть еще люди на Тарвалонском тракте, — сухо отозвался он.

— Тогда можешь присоединиться с ними к нам, — снисходительно промолвила Кируна. — Пожалуй, это не помешает. Ты как считаешь, Бера?

Бера кивнула.

Перрин не понимал, почему эта Кируна так его раздражала, но гадать об этом не было времени.

— И, кроме того, три сотни двуреченских лучников, которых я собираюсь отвести на тракт, — добавил Перрин. Откуда Аланне знать, ранен Ранд или нет?

— Если вы желаете отправиться с нами, Айз Седай, — добро пожаловать.

Сестрам это, разумеется, не понравилось. Отъехав в сторонку, они принялись совещаться, по-видимому, защитившись от подслушивания Единой Силой, — даже Перрин не смог ничего расслышать. Ему уже показалось, что они порешили ехать одни, однако Айз Седай не стали разлучаться с двуреченцами. Бера и Кируна, держась по обе стороны от Перрина, наперебой втолковывали ему, сколь сложными и деликатными являются сложившиеся обстоятельства и сколь осторожен он должен быть, дабы не усугубить положение молодого ал'Тора. Правда, Бера порой все же именовала Ранда Возрожденным Драконом, но обе сходились на том, что, не спросивши их, Перрин и пальцем шевелить не должен. А поскольку Перрин не больно-то рвался кивать да поддакивать, они, похоже, начинали испытывать раздражение. Он чуть было не пожалел, что позвал их с собой.

Если растянувшееся по тракту воинство — айильское, майенское и кайриэнское — и произвело на Айз Седай впечатление, то виду они не подали, их же появление в отряде восприняли по-разному. Судя по всему, кайриэнским и майенским всадникам присутствие девяти Айз Седай и шестнадцати Стражей придало храбрости — они приветствовали их радостно и почтительно. Сисвай'аман и Девы, напротив, поглядывали на Айз Седай с угрюмой опаской, словно ожидали, что те тут же сокрушат их. Хранительницы Мудрости выглядели столь же невозмутимыми, как и сами Айз Седай, однако Перрин улавливал исходившие от них волны гнева. Айз Седай, за исключением Коричневой сестры по имени Масури, поначалу не уделяли Хранительницам особого внимания, но после того как последние отвергли все настырные — а она была очень настойчива — попытки Масури завязать с ними знакомство, заинтересовались. Поглядывая на Хранительниц Мудрости, они неслышно переговаривались за своим непроницаемым барьером.

Перрин сожалел, что не слышит разговора Айз Седай — наверняка он касался не только айильских женщин. Аланна так и не сказала ему, как ей удалось выяснить, где находится Ранд, заявив, что «есть знания, способные испепелить разум любого, кроме Айз Седай». Говорила она спокойно, напустив на себя таинственность, но запах безошибочно указывал на тревогу и боль. Верин почти не разговаривала и лишь следила за Перрином, по-птичьи склонив набок головку, однако от нее исходили волны досады и гнева. Главенствовала, судя по запаху, то ли Бера, то ли Кируна; Перрин склонялся к тому, что все же Бера, хотя превосходство ее не было очевидным. Так или иначе, они держались рядом с ним и без конца повторяли вариации одних и тех же «советов», видимо, считая, что руководят им. К сожалению, так же, кажется, думали не только они — Нурелль исполнял все их распоряжения, бросив лишь взгляд на Перрина, а Добрэйн порой обходился и без этого взгляда. Полтора дня Перрин пребывал в убеждении, что Мерана осталась в Кэймлине, и был до крайности удивлен, услышав, как стройную кареглазую женщину назвали этим именем. Ранд говорил, будто она возглавляет салидарское посольство, однако, хотя на первый взгляд все Айз Седай держались между собой как равные, запах ее, выдававший тупую отстраненность и беспокойство, указывал, по волчьим понятиям, на невысокое положение в стае. Все эти загадки Перрина не радовали. Разумеется, Айз Седай вправе хранить свои секреты, но, собираясь отбить Ранда у Койрен, он предпочел бы знать заранее, не придется ли ему потом отбивать его еще и у Кируны с ее компанией. Конечно, приятно было вновь оказаться вместе с земляками, хотя они воспринимали Айз Седай почти так же, как и кайриэнцы с майенцами. Радость была взаимной — двуреченцы даже не стали ворчать, когда Перрин велел им убрать подальше манетеренское знамя. Бан, кузен Даниила, похожий на него точь-в-точь, если не считать длинных, на доманийский манер усов, аккуратно свернул стяг и упрятал в седельную суму, пребывая в уверенности, что ему еще представится случай развернуть это полотнище. Флаг с волчьей головой пришлось оставить. С одной стороны, двуреченцы ни в какую не хотели убирать и его, с другой же, и сам Перрин, приметив пренебрежительный взгляд Кируны, решил, что, пожалуй, флаг лучше сохранить. Увидев знамя Перрина, Добрэйн с Нуреллем достали свои. Вовсе не Восходящее Солнце Кайриэна и не майенского Золотого Ястреба. Каждый прихватил пару штандартов Ранда — один с ало-золотым драконом на белом фоне, а другой с черно-белым диском на темно-красном. Айильцы не обратили на знамена никакого внимания, Айз Седай посматривали на флаги с неудовольствием, но вслух его не высказывали.

На десятый день, когда солнце было на полпути к зениту, а Перрин, несмотря на общество двуреченцев и Ходока под седлом, пребывал в угрюмом расположении духа, ибо так и не решил, что же ему делать, когда он догонит караван — а ждать этого всего несколько часов, — от волков пришло тревожное сообщение. Спеши! Здесь двуногие! Много-много двуногих! Спеши!

Ехавший во главе колонны Гавин старался сосредоточиться на окружающем ландшафте. Холмистая равнина с редкими купами деревьев казалась ровной — создавалось впечатление, будто она прекрасно просматривается, но оно было обманчивым. Вблизи длинные кряжи и пологие холмы оказывались куда выше, чем представлялось издалека. К тому же ветер поднимал тучи пыли, которые могли скрыть многое. По правую сторону от дороги, в небольшой рощице, находились три каменных колодца — Колодцы Дюмай. Стоило бы пополнить запасы воды здесь

— до Колодца Алианелле, ежели он не пересох, оставалось не менее четырех дневных переходов, но Галина велела двигаться без остановок. Он изо всех сил старался сосредоточиться на местности, но в голову лезли другие мысли.

То и дело Гавин оборачивался, бросая взгляды на длинную вереницу фургонов, тянувшихся по равнине в окружении верховых Айз Седай и Стражей. Слуги тащились пешком. Отроки, в большинстве своем, находились в тыловом охранении, куда их отправила Галина. Отсюда ему не был виден один, в отличие от прочих не покрытый холщовым тентом, возок, рядом с которым постоянно ехали верхом шесть Айз Седай. Гавин готов был убить ал'Тора, но происходящее вызывало у него отвращение. На второй день даже Эриан отказалась принимать в этом участие, и. Свет свидетель, резоны на то у нее имелись. Но Галина была непреклонна.