Тридцать ударов плетью - Риша Старлайт

Захожу в квартиру. Тихо как всегда. Алина, в своей футболке до колен, точнее моей, такая аппетитная, что сразу наброситься хочется! Смотрит на меня снизу вверх, улыбается! Чистая, красивая девочка. И я улыбаюсь. Искренне! Ведь все хорошо! Моя женщина со мной, брат очухался. С того света, считай, вернулся. Ну чем не праздник? Надо куда-то сходить. Развеяться. Своей девочке одежды прикупить, а то все эти недели в моих футболках проходила бедная, и даже не заикнулась, что ей что-то надо! Бедный, несчастный, запуганный человечек!

- Скучал по тебе, Солнце! – подаюсь к ней.

Сжимаю в своих объятиях. Стараюсь действовать осторожно. Хрупкая моя вазочка. Едва надавишь – сломать можно. Но не хочу ее ломать. Беречь хочу. На руках носить. Целовать везде свою девочку!

- И я скучала! – тянется к моей колючей шее.

Утыкается носиком. Вдыхает аромат. А потом вдруг резко отстраняется от меня.

Я не понимаю причины. Она вглядывается куда-то в сторону моей шеи, туда где воротник белой рубашки заканчивается.

- Что там? – спрашиваю, пытаясь скосить глаза.

У девочки такой вид,  будто я ее ударил. Даже не кулаком ударил, а кирпичом. Вся кровь отливает от ее лица в один миг. Словно кнопку «офф» нажали. Стояла жизнерадостная, полная сил и желаний, а потом, р-раз, и в замороженную превратилась. Безжизненную пустыню. Бросила взгляд мне на пах, точно обожгла лазером. Плечи поникли. Отвернулась и стоит оперевшись на стену.

Смотрю вниз. Сука!!! Светка, тварь! Мои джинсы, вернее самый интересный в них момент с ширинкой перепачкан красной помадой! Ах ты стервелла подзаборная! Вот почему мне в объятия падала, шалава недоделанная! Бл*дь конченная!

Специально, С*ка сделала! Чтобы Алина увидела! Ну увидела, и что? Больно ей сделала, но Алина в таком положении, что мне даже высказать ничего не может. Боже, что она сейчас чувствует, я даже представить не могу. И сообразить ничего не могу. В ступоре стою. Мысли гудят, голова от бессонной ночи плохо соображает. Любые оправдания сейчас будут выглядеть мерзко и смехотворно. А потом я все же оттягиваю воротник к себе.

Бл*ха-муха! Весь в помаде! И если на темных джинсах еще не так бросается в глаза, то на хлопковой белоснежной ткани… С*ка!!! Убью ее! Нахер урою!

Что же придумать? Что придумать, бл*?!

В кармане нательный крест Тиграна. Когда ему операцию делали, сняли. И вот только недавно отдали. Быстро щупаю концы. Не очень острые. Отлично. Но мне острота и не нужна. Возможно, при других обстоятельствах мне бы в голову не пришло использовать крестик в качестве такого, но сейчас просто выхода иного нет.

«Господи, прости и помоги!» - молюсь про себя и чиркаю себе им запястье. Не глубоко. Но мне и не надо сильно. Лишь немного сосуд повредить, чтобы кровь выступила. Быстро хватаю себя за воротник и джинсы, пачкая следы помады своей кровью поверх.

- Алин! – зову понурую спину. – Алин, это кровь…

Девушка поворачивается. На ней лица нет. И слез тоже нет. Но глаза огромные и не живые. Что ей довелось пережить в последнюю минуту, боюсь даже предположить.

- Алин, я в машине порезался. – вру как можно убедительнее. Что это, если ложь не во благо, во всей своей красе?

Девушка смотрит на меня. В глаза. Я выдерживаю этот взгляд. Ну же милая! Поверь! Я правда невиновен тут! Зачем мне другие бабы, когда ты дома?! Когда ты мне моего ребенка носишь? Когда лишь при одной мысли о тебе мой член вздыбливается как конь?!

Она подается ко мне. Еще не веря, не осознавая до конца. Но хочет поверить. И это уже хорошо. Смотрит на мое окровавленное запястье.

- Больно, Лёв?

- Нет, солнце! Просто не хочу, чтобы ты всякую чушь надумывала себе.

- Идем, рану обработаю.

И я с готовностью иду за ней, завороженный видом босых изящных узких ступней. Светке, суке, с ее вызывающим бл*дским ярко-красным педикюром никогда не достичь той чистой непорочной красоты, которой обладает моя девочка!

АЛИНА

Что-то изменилось с ним за сегодня. Чувствую это интуитивно. Что-то хорошее произошло. Может Тигран пришел в себя, поэтому Льва немного отпустило? Тянусь к нему за долгожданным поцелуем в колкую шею. И глазам своим не верю… А еще носу своему не верю! Вот вообще! Абсолютно! Ни на грамм.

Ну не может же он так поступить со мной?!

А что ему мешает? – бьет внутренний голос наотмашь. А зрение так и норовит подсунуть вид перепачканного в помаде воротника. А еще помада на его члене… потому что джинсы перепачканы там!

Как не теряю сознание сразу? Не знаю. Но в глазах темнеет. Опускается все внутри. Так больно наверно мне еще не было ни разу. Даже когда Азамат в гневе отдал меня Ашотджану на органы! Ашотджан отнял у меня всего лишь почку. Без нее можно жить, как выяснилось. А вот без сердца как теперь? Ведь его только что вырезал Лев.

Отвернулась. Прислонилась к холодной стене. Пошевелиться не могу. Вдохнуть не могу. За что вот он так со мной?

А он тебе ничего не обещал! – ехидничает внутренний голос. - Он вытащил тебя из клетки, поселил в хороших условиях, обеспечил всем необходимым. Но клятв верности он не произносил. Никакой надежды тебе не давал. Поэтому, делает все, что захочет. Спит, с кем захочет. Когда захочет…

Азамат изменял мне. Даже не скрывал этого. Но это совсем другое. К нему я не испытывала ничего кроме отвращения и тихой ненависти. А теперь вот… больно. Так больно! И слез даже нет. Вместо них горечь везде разлилась. Прямо в мозг фонтаном брызжет. И не уйти от Льва никуда ведь. Только если в клетку обратно, чтобы вторую почку забрали или кровь всю выкачали.

Наверно, надо уйти. И Лев стоит, не шелохнется. Знает прекрасно, что совершил. Или не догадывается о моих чувствах. Ну да, мы проводим с ним отлично время в кровати и не только, но это же не обязывает его автоматически хранить верность мне одной? Ну почему все так? Почему все так паршиво?

- Алин! – зовет меня его голос. – Алин, это кровь…

Да видела я все там. Я же не дурочка. Поворачиваюсь в глаза ему заглянуть. Сказать, что не надо врать. Сделал – признайся. Зачем эта ложь? Я же не жена тебе! И даже не девушка твоя!

- Алин, я в машине порезался.

Подаюсь к нему. Еще не веря, не осознавая до конца. Но хочу поверить. Как же я чертовски хочу в это поверить! Беру его окровавленное запястье. Приглядываюсь к воротнику. А потом в глаза ему снова. И верю! Хочу верить! Не стал бы он так ранить меня специально! А помада выставлена была нарочито. И так, чтобы он сам не заметил, а я увидела. Не знаю, кто его подставил. Может соседка та, с которой мы встретились в лифте в первый день. Может еще кто, кто знает, что Лев привез девушку к себе и поселил в квартире. Он же сказал, что у него кто-то есть! Конечно, этому кому-то может не понравиться соперница. И то, что сейчас Лев ради сохранения моего спокойствия, ради наших отношений разодрал себе запястье, говорит о многом.