Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком - Михаил Трофименков

11 июня четыреста с лишним писателей пришли на собрание возрожденной Гильдии, которую возглавил Николс. В рядах «кинодраматургов» осталось человек сто. Впрочем, магнаты приобрели сильного союзника в лице МОТР, того самого союза, что первым поднял знамя забастовки в марте 1933-го, но попал с тех пор в руки гангстеров.

В июне 1938-го НУТО разрешило спор, кому представлять сценаристов в трудовых спорах, в пользу Гильдии, констатировав использование продюсерами заговорщицких методов. Голосование на восемнадцати студиях закрепило триумф Гильдии. Тогда же студии признали самую «пролетарскую» из творческих гильдий – Гильдию читчиков.

Торжествующая Гильдия сценаристов, возможно, совершила психологическую ошибку. Вернувшихся в нее дезертиров заставляли объяснять свою переменчивость, почти что каяться. Оправдав репутацию «человека, который может продать все что угодно», с блестящей речью выступил Макгиннес: после водопада его софизмов впору было каяться руководству Гильдии. Но у кого-то эта процедура могла породить жажду мести, утолить которую появится возможность в 1947-м.

Аллен Борец считал, однако, что побежденные мести не жаждали. Хотя бы потому, что не считали себя побежденными. Их дезертирство объяснялось исключительно ослаблением Гильдии. Гильдия снова в силе? Значит, можно со спокойной совестью вернуться, и ничего зазорного в этом нет.

«Военные действия» затянулись, впрочем, еще на три года: магнаты упорно отказывались признавать полномочия Гильдии. Их тактику исчерпывающе описывает анекдот, рассказанный аниматором Чаком Джонсом.

Некто играет в гольф. Промахнувшись, невозмутимо подбирает мячик и кладет в лунку. «Как же так?» – изумляется партнер. «А я всегда так делаю», – отвечает наглец.

Только 18 июня 1941-го – через 96 месяцев после создания Гильдии – и только когда она дружно проголосовала за забастовку в случае продолжения студийного саботажа, был подписан первый 17-страничный коллективный договор со сценаристами.

Актеры подписали такой договор еще в 1937-м, но тяжбы со студиями самых упорных и независимых звезд затянулись на годы. Бетт Дэвис подавала иски в английские суды, но проиграла: суд счел, что актерское «рабство» за 2 400 долларов в неделю весьма комфортабельно. Финальную точку 3 февраля 1945 года поставила Оливия Де Хэвилленд, выиграв семилетний процесс против студии, вынудившей ее по завершении семилетнего контракта отработать полгода в наказание за сотрудничество – в периоды простоя – с другими студиями. Отныне студии не имели права принудительно продлевать контракты с актерами и заставлять их играть в фильмах против их желания.

Впрочем, внутренняя конституция Актерской гильдии копировала отношения власти и подчинения, против которых она в теории боролась. Лишь те, кто получал от 250 долларов в неделю, обладали правом решающего голоса.

О засилье красных в Голливуде говорили задолго до 1933 года.

Уитни, экс-корреспондент Associated Press и создатель Общества защиты Америки, писал неправду. А Variety, мягко говоря, преувеличивал, вынося в 1933-м на первую полосу заголовок «Розовое нашествие».

В 1933-м в партии состояли 19 165 человек. Конечно, по сравнению с 1932 годом (14 474 человека) это был прогресс. Но прирастала партия все-таки не Голливудом.

Даже Hollywood Reporter в первополосной статье «Коммунизм на студиях» от 31 августа 1935-го забегал в будущее, пусть и недалекое:

Ведущие студии чрезвычайно взволнованы взрывным ростом коммунистической активности, которая, по данным полиции, уже не ограничивается средой рабочих ‹…› но обнаружена и среди писателей. ‹…› Администрацию попросили приглядываться к любым проявлениям красного прозелитизма.

Даже в 1936-м (в США уже целых 31 500 коммунистов) Майер преувеличивал количество коммунистов в киноиндустрии:

У нас в Голливуде слишком много коммунистов, некоторые из них получают 2 500 долларов в неделю. Некоторые из них великие писатели, требующие «свободы самовыражения». ‹…› Киноиндустрия знает, кто есть кто, знает, что их поддерживает и финансирует Третий интернационал. Пусть эти люди собирают манатки и проваливают в Москву.

Что называется «не кричи „волки!“». Ночные кошмары магнатов материализовались. К концу 1930-х от Голливуда исходило не то что красное – алое сияние.

Как это случилось? Как покраснел Голливуд? Даже Голливуд?

* * *

Создание гильдий магнаты сочли коммунистическим заговором. Между тем из десяти отцов-основателей один Брайт состоял в компартии. Политическая страстность досталась ему по наследству. Его прапрадед-конгрессмен – тоже Джон Брайт – добился принятия закона о бойкоте хлопка, производимого рабовладельческими штатами, тесно дружил с великим негритянским лидером Фредериком Дугласом. Деда, странствующего проповедника, забила в Кентукки толпа расистов, которых он пытался обратить в аболиционистскую веру. В семейном доме Брайтов в Огайо размещалась «станция подпольной железной дороги», по которой беглые рабы уходили на Север.

Еще в бурной чикагской юности Брайта его кумирами стали Большой Билл Хейвуд, «красная царица анархии» (так называл ее Гувер) Эмма Гольдман и ее любовник Бен Рейтман, известный как «врач хобо» – анархиствующих бродяг, путешествовавших в товарных вагонах: самым известным хобо был Джек Лондон.

Лоусон, Коул и Рафаэльсон вступят в партию позже. Правда, с 1918-го по 1922-й Рафаэльсон был женат на Райне Де Коста Симон, будущей коммунистке и героине китайской революции: о ней речь впереди. Но в революцию она ушла как раз от Рафаэльсона.

Шестеро их соратников – максимум либералы, сторонники ФДР. Антикоммунисты, но не бешеные, не считающие, что на коммунистов не распространяются демократические нормы.

Гудрич, Данн, Хэккет – классические либералы. Хеллман вступит в партию (если вступит) примерно в 1937–1938 годах.

Из трех вице-президентов, эффектно порвавших с Академией, лишь Марч – умеренный либерал. Менжу относился к красным по-людоедски. Монтгомери поддерживал ФДР и даже был замечен в доме гуру социализма Линкольна Стеффенса, но быстро эволюционировал в крайнего консерватора.

Флеминг, трогательно-непосредственный пропагандист сидячих забастовок (если их устраивают приличные люди), в 1944-м войдет в голливудский генштаб «загонщиков», готовивший почву для КРАД.

Но магнаты руководствовались логикой персонажа «Гроздьев гнева» Стейнбека:

Красный – это сукин сын, который хочет тридцать центов, когда мы платим ему двадцать пять.

* * *

Даже на пике «красного десятилетия» не умолкнут жалобы на аполитичность Голливуда: красные заметны, потому что громче всех «кричат», но их ничтожно мало, а большинство молчит, то есть не возражает против порядка вещей. Что тогда говорить о «доисторических» временах? До 1917 года люди в Голливуде аполитичны безмятежно и почти абсолютно.