Формула счастья - Пола Хейтон

— Да?

— Рена, это я… Я звонил в дверь, но ты не открыла. Пожалуйста, не клади трубку. Милая моя девочка… Я люблю тебя.

…Она не вскрикнула от радости, не расплакалась. Слова, которые она жаждала услышать, падали ей в душу, когда та уже окаменела.

— Я так много должен сказать тебе. Любимая, я и не знал, что значит любить, пока ты не вошла в мою жизнь. Я должен был это понять сразу, а понял до конца, лишь когда тебя потерял… Ты слушаешь, и это дает мне надежду… Нам надежду?

По щекам Ренаты потекли слезы.

— Я на углу, в этом маленьком заведении, которое называется «Манана», или «Завтра». Если завтра у нас с тобой есть — приди сюда. Я буду ждать утро, день, ночь… Ты слышишь меня? Рена, пожалуйста! Если ты придешь, я без всяких слов пойму, что ты тоже любишь меня. Тогда я скажу тебе: выходи за меня замуж, потому что мне нет без тебя жизни.

Рената уронила трубку.

Гудки отбоя звучали в ушах Анджера, как будто стучал молот. Он словно оглох. И улица для него, будто в немом кино, — без единого звука. Одни гудки в трубке. И только когда парадная дверь напротив распахнулась — он еще не видя, интуитивно кинулся навстречу своей любимой.

Говорят, что по статистике влюбленные чаще всего попадают под автомобили, потому что, ослепленные чувством, ничего не замечают вокруг.

Рената и Тео тоже ничего не заметили. Они встретились прямо посреди ревущего потока и застыли обнявшись. Долгий поцелуй смешался со слезами обоих.

Машины сигналили громкими гудками, осторожно объезжая молодую пару. Они салютовали любви…

Фанни очень удивилась, когда на пороге дома увидела Тео рука об руку с молодой женщиной, чей сияющий лик никак не вязался с домашнего вида одеждой: простой свитерок, юбчонка… Но красивая, особенно волосы и лучистые глаза. А Тео просто на себя не похож, вернее, похож на себя — мальчишку, от которого только и жди сюрприза. И точно.

— Познакомься, Фанни. Прошу любить и жаловать — это моя жена. Ее зовут Рената Бранч.

Та смутилась, умоляюще тронула его за локоть, словно пытаясь остановить, однако напрасно.

— Приготовь нам, пожалуйста, настоящий домашний обед, пусть Рената знает, как ты вкусно это делаешь. Сама она не очень большая мастерица, как я понимаю.

— Послушай, разве ты пробовал мою стряпню? — шутливо возмутилась Рена. — Если захочу, пальчики оближешь.

Фанни ничего не понимала. Тео ведь женат, сам прислал свадебную фотографию, которую она хранит у себя на комоде. И как ей теперь себя вести? В какое ложное положение он ставит ее? Врать не приучена, и хитрить тоже, да и совесть не позволяет, а сказать сейчас правду — неизвестно, как Тео прореагирует. Оборвет, упрекнет, что вмешивается не в свои дела?..

Тео будто уловил мысли старой экономки, обнял за плечи, притянул к себе.

— Ради всего святого, Фанни, я говорю правду… Мы скоро поженимся, и тогда уж не обессудь, тебе придется позаботиться о настоящем свадебном угощении.

Фанни поджала губы.

— Ну, до этого, как я догадываюсь, еще далеко.

Намек был более чем прозрачен. Рената сразу зарделась, а Тео только рассмеялся.

— Или ты меня не знаешь, Фанни? Раз я решил, откладывать не в моем характере. Я достаточно намучился с Лиз, чтобы тянуть никому не нужную лямку. Богом клянусь, что еще никогда не был так счастлив, как сейчас. — Он подхватил Фанни, закружил по комнате. — Ты всегда была мне вместо матери, так благослови нас, пожелай долгой счастливой жизни. Поверь, мы оба это заслужили.

Слезы навернулись на глаза экономки. Ее любимец, Тео, переполненный чувствами до краев, сгреб обеих женщин в охапку, поочередно осыпая их поцелуями.

— Я благодарю судьбу за встречу с моей любимой. Благодарю Билли…

— Не понимаю, при чем тут мистер Анджер? — всхлипнула Фанни.

— Да, благодарю его! Это он углядел Ренату Бранч. Ты же знаешь, он был… жесткий как сухарь… Во всяком случае, она единственная, кому он доверился.

Фанни тяжело вздохнула.

— Он не всегда был таким, Тео. Он был совершенно другим, пока не похоронил вашу мать. Детьми вы не очень это понимали. Его душа высохла, и Билли ничего не мог с собой поделать, вас же по молодости мало что интересовало. Любое его слово вы воспринимали в штыки. Да, он вел себя властно и себялюбиво, но ты, если хочешь знать, весь в него, только со стороны себя не видишь.

— Билли Анджер властный? — грустно спросила Рената. — Вы оба заблуждаетесь. Он умел принимать решения, а это не одно и то же. И Фанни права, ты как две капли воды похож на него.

— А как же — мы все-таки родственники, — улыбнулся Тео. — Жаль, отец не дожил до сегодняшнего дня. Он, наверное, порадовался бы за нас с тобой, Рена?

— Думаю, да… Он иногда говорил, что мечтает погулять на моей свадьбе, если, конечно, не выберу себе в мужья шалопая.

— Это тебе уже не грозит. Ты сделала правильный выбор, дорогая. И я уж постараюсь тебя не разочаровать… Готовь праздничный обед, Фанни. Достань любимую мамину посуду, хрусталь, все, что полагается. Отметим этот день втроем.

— А ты не хочешь позвонить Филу и Майклу? — спросила экономка.

— Это все потом, когда вернусь.

— Ты разве уезжаешь, Тео? — удивилась Фанни.

— Завтра утром улечу в Нью-Йорк, потом в Хуарес, где нас с Лиз разведут в течение суток, потом вернусь сюда, вот тогда и соберем здесь всех. А пока, Рената, пойдем, поможешь мне уложить кое-какие вещи.

В своей комнате Тео, однако, с недоумением поглядел на костюмы, висевшие рядком на вешалке, аккуратно сложенные рубашки и выстроившиеся под шкафом башмаки.

— Нет! Какого черта я их поташу? Чтобы везти потом обратно? Давай — ка я лучше покажу тебе дом.

— Но, Тео! — недоуменно воскликнула Рената.

— Никаких «но». — Он схватил ее за руку и потащил на кухню. — Сейчас возьмем ключи, и ты сама выберешь комнату, где мы будем ночевать. На этой узенькой кровати мы не уместимся.

— Послушай, Тео, может быть, тебе это покажется старомодным, но мне будет неловко перед Фанни.

— Глупости! — отрезал Тео. — Перед богом мы уже муж и жена, и нам нечего стыдиться, радость моя. Я не знаю, как переживу несколько дней нашей разлуки. — Тео осыпал ее поцелуями прямо на лестнице, ведущей вниз со второго этажа, пока они спускались к хлопочущей у плиты Фанни.

Потом они снова поднимались наверх, одну за другой открывали запертые двери. И дом оживал, наполняясь жизнью. Словно свет не ворвался в него из-за распахнутых штор и поднятых жалюзи, а принесен этими двумя людьми, опьяненными любовью.

На берегу озера, подступившего к самой усадьбе, они сидели тихо обнявшись. Садилось солнце, легкая рябь лежала на воде. Умиротворение и покой царили вокруг. Первым заговорил Тео.