Алхимик - Паоло Бачигалупи

– И неудивительно. У тебя вкус на хорошие ингредиенты.

Ее лицо раскраснелось от тингла . Лидия порадовалась, что вокруг люди. Приняв слишком много тингла , Белари вела себя странно и непредсказуемо. Однажды она натерла кожу Лидии давленой клубникой, а потом, в приступе эротических чувств, заставила Лидию с Нией слизывать сок друг с друга и довольно наблюдала за этим декадентским представлением.

Выбрав клубничину, Белари протянула ее Лидии.

– Вот, попробуй, только не запачкайся. Сегодня ты должна быть совершенством.

Глаза Белари блестели от возбуждения. Отогнав воспоминания, Лидия взяла клубнику.

Вернон разглядывал Лидию.

– Твоя?

Белари с нежностью улыбнулась.

– Одна из моих девочек‑флейт.

Вернон встал на колени, чтобы изучить Лидию более внимательно.

– Какие у тебя необычные глаза.

Лидия застенчиво опустила голову.

– Я их заменила, – сказала Белари.

– Заменила? – Вернон посмотрел на нее. – Не изменила?

Белари улыбнулась.

– Мы оба знаем, что искусственным путем красоты не добьешься. – Она погладила бледно‑золотистые волосы Лидии, довольно улыбаясь. – Когда она попала ко мне, у нее были прекраснейшие синие глаза. Как горные цветы. – Белари покачала головой. – Я их заменила. Они были красивы, но я хотела другого.

Вернон поднялся.

– Она потрясающая. Но ты красивей.

Белари ответила язвительной улыбкой.

– Поэтому ты хочешь подключить меня к «ТачСенс»?

Вернон пожал плечами.

– Белари, это новый рынок. С твоей реакцией ты можешь стать звездой.

– Я уже звезда.

Вернон улыбнулся.

– Однако «Ревиция» стоит дорого.

– Мы постоянно к этому возвращаемся, да, Вернон?

Вернон пристально посмотрел на нее.

– Я не хочу с тобой ссориться, Белари. Ты великолепна. Стоишь каждого пенни, потраченного на твою реконструкцию. Я никогда не видел лучшей актрисы. Но это «Пендент». Ты могла давным‑давно выкупить свои акции, если бы не твое пристрастие к бессмертию. – Он смерил Белари холодным взглядом. – Если хочешь стать бессмертной, тебе придется подключиться к «ТачСенс». Мы уже видим значительный отклик на рынке. За этим будущее индустрии развлечений.

– Я актриса, а не марионетка. Я не хочу пускать кого‑то в свое тело.

Вернон пожал плечами.

– Мы все платим цену за свою знаменитость. Если рынок смещается, нам приходится следовать за ним. Мы все пленники. – Он многозначительно посмотрел на Белари. – Особенно если желаем жить вечно.

Белари лукаво улыбнулась.

– Может быть. – Она кивнула Лидии. – Ступай. Время почти пришло. – И снова повернулась к Вернону. – Я хочу кое‑что тебе показать.

Стивен дал ей пузырек за день до смерти. Лидия спросила, что это такое, янтарные капли в бутылочке размером с ее мизинец. Она шутливо улыбнулась подарку, но Стивен был серьезен.

– Свобода, – ответил он.

Она непонимающе покачала головой.

– Если захочешь, сможешь управлять своей жизнью. Тебе необязательно быть собачкой Белари.

– Я не ее собачка.

Стивен тряхнул головой.

– Если когда‑нибудь захочешь сбежать, – он поднял пузырек, – выход здесь.

Он положил крошечную бутылочку на ее ладонь и сомкнул ее бледные пальцы. Бутылочку выдули вручную. Не в родительской ли мастерской, на мгновение задумалась Лидия.

– Мы маленькие люди, – сказал Стивен. – Здесь власть есть только у таких, как Белари. В других местах, в других частях света все иначе. Маленькие люди имеют значение. Но здесь, – он печально улыбнулся, – мы имеем власть только над своей жизнью.

Она начала понимать. Попробовала отпрянуть, однако Стивен крепко держал ее.

– Я не говорю, что ты этого хочешь, но однажды, возможно, у тебя появится такое желание. Возможно, ты решишь прекратить сотрудничество с Белари. Какими бы дарами она тебя ни осыпала. – Он мягко сжал ее руку. – Это будет быстро. И почти безболезненно. – И посмотрел ей в глаза со своей вечной мягкой, карей добротой.

Это был дар любви, пусть и непрошенный, и поскольку Лидия знала, что Стивен обрадуется, она кивнула и согласилась взять пузырек, чтобы спрятать его в своем убежище, на всякий случай. Она не догадывалась, что он уже выбрал свою смерть, что он нападет на Белари с ножом и почти преуспеет.

Никто не взглянул на девочек‑флейт, которые появились на центральной сцене. Обычные диковинки, бледные ангелы, сплетенные в тесном объятии. Лидия прижалась губами к горлу сестры, чувствуя быстрый пульс под белой, белой кожей. Она ощущала пульсацию языком, пока искала крошечное отверстие в теле сестры. Ощущала влажное прикосновение языка Нии к собственному горлу, он вжимался в ее плоть, словно маленькая мышка в поисках убежища.

Лидия не шевелилась, ожидая, пока на них обратят внимание, спокойная, сосредоточенная на выступлении. Она почувствовала вдох Нии, почувствовала, как расширяются легкие в хрупкой грудной клетке. Лидия тоже вдохнула. Они начали играть, пробегая по открытым ладам плоти, сначала ноты Лидии, затем ноты Нии. Чистый звук, перемежавшийся вдохами, сочился из их тел.

Грустная мелодия стихла. Лидия переместила голову, вдохнула, повторила движение Нии, вновь прижавшей рот к плоти сестры. На этот раз Лидия целовала руку Нии, а та прижималась губами к изящной впадине между ключицами Лидии. Их тела выдыхали музыку, печальную, полую, как они сами. Ния выдыхала в Лидию, и воздух из ее легких скользил по костям Лидии, звеня чувствами, словно теплое дыхание одной сестры оживало в теле другой.

Гости умолкли. Тишина распространялась, словно круги от брошенного в тихий пруд камня, спеша от эпицентра, чтобы выплеснуться на дальние края зала. Все глаза обратились к бледным девочкам на сцене. Лидия почти физически ощущала на себе взгляды, голодные, полные желания. Ее руки скользнули под сорочку сестры, притягивая Нию ближе. Ладони Нии коснулись бедер Лидии, закрывая отверстия в теле‑флейте. При виде их нового объятия толпа жадно вздохнула: шепот их желаний стал музыкой.

Руки Лидии подобрали мелодию к сестре, ее язык вновь коснулся горла Нии, пальцы пробежали по выступам позвонков, дотрагиваясь до кларнета, нажимая клавиши. Она выдохнула теплое облачко в сестру и почувствовала ответное дыхание. Звук Нии был глухим и печальным, собственные тона Лидии, более звонкие и высокие, контрастировали с ним, неторопливо рассказывая историю запретного прикосновения.

Они стояли обнявшись. Музыка их тел струилась, ноты соблазнительно переплетались, руки ласкали друг друга, извлекая причудливую волну звука. Неожиданно Ния сорвала с Лидии сорочку, пальцы Лидии сделали то же самое с сорочкой Нии. Теперь они были обнажены, бледные эльфийские создания музыки. Гости выдохнули, не приглушенные одеждой ноты зазвучали звонче. На телах девочек сияли музыкальные трансплантаты: кобальтовые отверстия в позвоночниках, сверкающие клапаны и клавиши из меди и слоновой кости испещряли тела‑флейты, вмещавшие сотни всевозможных инструментов.