Волки и надзиратели - Сильвия Мерседес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой разум на миг опустел.
А потом идея вспыхнула в голове — скорее инстинкт, чем идея. Но это было там, и я не мог это игнорировать.
Я нежно просунул руки под девушку и поднял ее, прижал к груди. Она застонала от боли, когда я потревожил ее плечо, но ее глаза закрылись. Хорошо. Без сознания она не ощущала всей боли.
Я поднялся на ноги, неловко держался на задних лапах. Я замер на миг, посмотрел на лицо у моего плеча. Она должна была меня убить. Я ощущал ее намерения в ее запахе, когда мы встретились в долине. И я ощущал вонь заклинаний Элораты Доррел, обвивших ее. Заклинания были на месте, ослабли, но остались.
Но она сопротивлялась. И она спасла мне жизнь. Рискуя своей жизнью.
Рычание задрожало в моем горле. Я повернулся и побежал в лес.
* * *
Прошло двадцать лет, но я еще помнил путь.
Я шел по этой тропе лишь раз в прошлой жизни, когда впервые вошел в Шепчущий лес в поисках ведьмы округа. Но воспоминание было вырезано в голове, словно в камне.
Теперь волчье чутье вело меня, сердце звало меня, и я скорее, чем считал возможным, оказался на простой тропе, ведущей по лесу. Я пошел уверенно и быстро по тропе и попал к месту, где лес должен был закончиться. Впереди должны быть поля. Открытый простор, небо, а дальше — аккуратный газон и сад, гордое каменное поместье.
Но оно заросло. Деревья и кусты стояли так густо, что не было видно дома.
Я оскалился. Много раз за двадцать лет я думал, что случилось с Домом Фэндар без меня. Люди всегда говорили, что мой дед построил дом слишком близко к Шепчущему лесу, и однажды лес его захватит. Но дедушка верил, что ведьма округа удержит лес, и поля в этих краях были плодородными. Он считал, что это его спасет.
Он не знал, что Элората Доррел была мстительной.
Я убирал с дороги низкие ветки, пытался защитить девушку в своих руках, как мог. Я заметил впереди стену, покрытую лозами, но еще стоящую. Это было уже что-то. Лес проглотил дом, но еще не переварил.
Я поправил хватку на девушке, чтобы держать ее одной рукой, потянулся к двери. Моя ладонь уже меньше напоминала лапу, и я смог подвинуть ручку. Я отчасти ожидал, что там будет заперто, но дверь легко открылась, петли тихо скрипнули.
Впервые за двадцать лет я заглянул в дом своего детства.
В фойе всегда было темно из-за мебели из темного дерева и большой лестницы. Но теперь свет солнца проникал в дыру в крыше, падая пятнами на пол. Высокий кедр вырос из плитки, пробил потолок. Лес все забирал.
Но за деревом лестница была целой.
Тихо зарычав, я пошел, пригибаясь под ветками. Бриэль застонала, когда я ускорился и встряхнул ее.
— Шш, шш, — прошептал я. — Мы почти там. Обещаю.
Я посмотрел на ее лицо, свет падал на нее с крыши. Она была бледнее обычного. Может, зря я унес ее из густой магии Шепчущего леса. Здесь смертный воздух притуплял магию. Может, для нее это было слишком.
Но мне нужно было как-то обработать ее раны. Для этого нужны были вещи.
Лестницы скрипели подо мной, но выдержали подъем на второй этаж. Я повернул налево. Я старался не вдыхать глубоко, боясь, что запахи дома переполнят меня и отвлекут. Но я ощущал странные призрачные лица и голоса со всех сторон… задержавшиеся следы мира и людей, которых я оставил годы назад.
Я открыл дверь и прошел в спальню, застыл на пороге и закрыл глаза от волны ностальгии. Это была комната моей матери. Даже с закрытыми глазами я еще видел ее, сидящую у трюмо, припудривая уже бледную кожу. Я слышал ее сухой смех, ощущал ее прохладные ладони на моем лице, редкие, но приятные поцелуи в макушку.
Я не попрощался, когда ушел. Она не поняла бы, попыталась бы меня отговорить. У нее были планы на меня, надежды…
Она была еще жива где-то в реальном мире? Или лес забрал ее и моего отца неожиданно, не дав им сбежать?
Вряд ли я узнаю.
Не было времени на болезненные размышления. Я покачал головой, прочищая ее, и быстро понес Бриэль к кровати. Деревце пробилось сквозь пол, и лозы со мхом были всюду. Но комната была относительно целой, и кровать была почти свободна от пыли, когда я опустил девушку на выцветшее одеяло. Густые тени собрались в комнате, и мне было сложно видеть ее лицо. Я сдвинул зеленый капюшон, открывая чуть нахмуренный лоб. Ей было больно? Я надеялся, что нет. Мои пальцы, грубые и все еще с когтями, скользнули по ее щеке, убрали потные пряди с ее лба. Она была горячей. Может, от лихорадки.
Я должен был работать быстро.
— Я на минуту, — шепнул я, голос был сдавленным в тишине комнаты. Я опустил голову и быстро поспешил на поиски вещей. Колодец в конном дворе работал, к моему удивлению, и я наполнил чашу водой. Я нашел старую, но чистую ткань в сундуке за молодым деревцем гикори. В кабинете я нашел старую корзинку матери для вышивания, взял иглы, нить и ножницы.
Когда я вернулся к Бриэль, солнце стало садиться. Оно бросало угасающий свет в окно на кровать, превращая мокрые от пота волосы девушки в ленты огня. Я смотрел на нее, на ужасную рану в ее плече, откуда еще торчал нож. Сердце глухо билось в груди.
Я был уже почти полностью человеком. Волчье чутье отступило, человечность вернулась. Я опустил взгляд на свое голое тело и поежился. За годы я привык к постоянному превращению из зверя в человека и обратно. Но тут, в своем доме, правда о монстре во мне была ужаснее.
Я с рычанием покачал головой, встряхнулся всем телом и приступил к работе. У Бриэль не было времени на мой личный кризис. Я не мог помочь сильно, но эта смелая девушка спасла сегодня мою жизнь. Она заслуживала всего, что я мог ей дать.
Я опустил столик у кровати, разложил там вещи. Я знал, что делал. Я когда-то давно учился в университете, изучал медицину — давно — но некоторые навыки еще не угасли.
Я взял ножницы и