Источник лжи - Лорет Энн Уайт

Вскоре после полуночи мы погрузились на последний рейс в Канаду как муж и жена, с новеньким брачным свидетельством в руках и планами на Австралию в наших сердцах. Я уже отправила электронное письмо, где запросила о встрече с юристами моего отца.

На мониторе компьютера пульсировала красная точка. Приложение, установленное на мобильном телефоне, передавало их GPS-координаты. Они приземлились в международном аэропорту Ванкувера. Наблюдатель с бокалом виски в руке несколько секунд смотрел на точку в тускло освещенной комнате, потом включил настольную лампу.

Круг желтоватого света упал на кучку газетных статей, распечатанных из Сети. По данным из Интернета можно было составить всесторонний и доскональный психологический профиль человека, если он не был чрезмерно осторожен или имел относительно публичный образ жизни. В данном случае эта жизнь какое-то время была очень публичной.

В некоторых наиболее пошлых таблоидах были фотографии растолстевшей и растрепанной Элли Тайлер, закрывавшей голову курткой, когда полицейские выводили ее из ванкуверского ресторана. Куртка была забрызгана кровью. На другой фотографии можно было видеть неприглядный образ жирной Элли Тайлер с осунувшимся лицом под следующим заголовком:

В одном таблоиде имелась фотография Стерлинга Хартли и его шведской подруги, бежавших через зал аэропорта после того, как они узнали о госпитализации его дочери.

В более снисходительном журнале Vogue, в статье под заголовком «Горе матери», Элли Тайлер говорила о медленном восстановлении после гибели ее утонувшего ребенка. Она откровенно рассказывала о своих проблемах с психикой и о важности излечения от психического расстройства для избавления от пагубных привычек. Тем не менее позорное клеймо продолжало угнетать ее.

Рядом с кучкой распечаток лежала регистрационная папка с названием «ЭЛЛИ». Эта папка досталась от частного сыщика, который также опросил новую жену Дуга Тайлера. Другая такая же папка называлась «МАРТИН».

Точка пришла в движение. Они выехали из аэропорта.

25 октября, более одного года назад.

Джервис-Бэй, Новый Южный Уэльс

Маленький винтовой самолет резко снизился, столкнувшись с очередной зоной турбулентности. Я скрипнула зубами и вцепилась в подлокотники.

Я летела на встречу с Мартином, который отбыл на стройку три месяца назад, как только пошло финансирование. Мои перелеты через несколько часовых поясов продолжались уже более 36 часов, и я страдала от тошноты и обезвоживания из-за большого количества вина и таблеток лоразепама, принятых в попытке уменьшить мое беспокойство. Дефлектор обдува над моим креслом не работал. А теперь еще и грозовой фронт, игравший с крошечным самолетом. Моя клаустрофобия грозила перерасти в панику.

Самолет снова нырнул, но на этот раз мы начали снижаться. Что-то с глухим стуком упало на пол в задней части кабины. Предмет выкатился в проход, и стало ясно, что это бутылка воды. Моя жажда вдруг стала нестерпимой, но бутылка находилась вне досягаемости. Я подумала о таблетках ативана в моей сумочке.

Еще один толчок. Салон завибрировал, крылья заходили в стороны. Облака приблизились, стали более темными и плотными. В черных клубах сверкнула молния. Дрожащими пальцами я полезла в боковой карман сумочки, нашла пузырек и положила под язык сублингвальную капсулу. Потом закрыла глаза и откинула голову, ожидая, когда таблетка растворится. Мой лоб покрылся крупной испариной, струйки пота стекали по щекам. Я делала размеренные вдохи, считая до четырех, потом медленно выдыхала. Мягкий, обволакивающий туман препарата размывал острые края моей паники. Я задышала еще глубже и медленнее. Спокойствие снисходило на меня, как объятие старой подруги. Мои мышцы расслабились, тревога ушла; для разнообразия я окинула взглядом других пассажиров. Они казались невозмутимыми.

Почти все они были одеты неформально: шорты, шлепанцы, футболки, джинсы и летние платья. Только двое в более или менее деловых костюмах. Все хорошо загорелые. Некоторые выглядели более спортивными и закаленными, с выбеленными солнцем волосами. Все разного возраста. Они соответствовали описанию Мартина о населении Джервис-Бэй — сельскохозяйственного приморского центра с местным лесопильным и фашинным производством, молочными, мясными и устричными фермами, и разумеется, с «эпичной» глубоководной рыбалкой. По его словам, местные жители либо работали в одной из этих областей, либо попадали в широкую категорию сотрудников на удаленной работе, пенсионеров, отдыхающих и владельцев курортных домиков. Даже Николь Кидман якобы владела поместьем к северу от Джервиса в одной из уединенных ракушечных бухт, где росли высокие деревья лиллипилли, привлекавшие стаи древесных попугаев поразительной радужной расцветки.

Несмотря на мою воздушную болезнь или благодаря моим лекарствам, радость распускалась в моей груди при мысли о встрече с Мартином и о знакомстве с недавно построенным домом на берегу Бонни-Ривер, который он недавно купил для нас. Он прислал живописные фотографии. Дом был двухэтажным, с обилием стеклянных элементов и четко выверенными пропорциями; рядом находился причал с шлюпочным эллингом, который, по его словам, идеально подойдет для моей студии.

Вспышка молнии пронзила облака, и самолет лег на крыло, когда мы начали крутой и неровный спуск к бухте, окаймленной желтым песком.

Единственная стюардесса велела нам привести спинки кресел в вертикальное положение и сложить ручную кладь внизу. Она оставалась пристегнутой к своему складному креслу рядом с кабиной пилота на всем протяжении нашего короткого перелета из международного аэропорта Сиднея. Пилот объявил, что мы собираемся приземлиться в Моруе[13]. Он добавил, что сейчас жарко не по сезону и что гроза движется на юг от нас. Моруя находилась на расстоянии короткой поездки от Джервис-Бэй. Мартин будет ждать меня.

Поперечные ветры мотали воздушное суденышко из стороны в сторону, и мой желудок громко протестовал, когда навстречу вырос незнакомый ландшафт, — извилистая шоколадно-коричневая река и эстуарий, густо покрытый мангровыми зарослями. Веретенообразные эвкалипты, клонившиеся на ветру. Устричные отмели на реке с гниющими опорами и причалами. Цапля, летевшая над самой водой. Пока мы снижались, я увидела кенгуру, пасущихся у ограды аэропорта. Мы чувствительно ударились о посадочную полосу, подскочили, ударились снова и с лязгом покатились до самого конца полосы, мимо крошечного аэропорта. Когда самолет наконец остановился, пилот развернул его, и мы медленно потащились к зданию. Внутри становилось жарко и душно. Я посмотрела через маленький иллюминатор на низкое сооружение с жестяной крышей, которое называлось аэропортом Моруи. Передний двор с расставленными столиками. Ограда, ворота… и тут я увидела его. Мое сердце дало сбой.