Доктор V - Екатерина Орлова

– Спасибо, вы очень щедрый молодой человек.

– На самом деле, меня скорее можно назвать жадным. Но вы мне нравитесь, Луиза.

Мама снова смеется и подмигивает мне.

– Раздавайте карты, Винсент. Эли, ты там кофейные зерна выращиваешь? Неси кофе и иди сюда, ты должна отыграться за прошлую партию.

Это странный вечер. И диалоги все эти странные. Но мне почему-то комфортно во всем этом. Мама любитель черного юмора и сарказма, и у Винсента этого добра оказывается так много, что мама хохочет до слез, пока мы играем в карты. Она допивает второй бокал вина, а потом отъезжает от стола.

– Мне, пожалуй, пора. Еще один бокал вина не позволит мне завтра проснуться в шесть. Винсент, спасибо за приятную компанию. Приятно было с вами познакомиться.

– И мне, Луиза. Спасибо за гостеприимство.

Он пытается встать, но мама машет ему рукой.

– Не вставайте, Винсент. Если бы я уходила на своих двоих, тогда это было бы уместно. Спокойной ночи.

Мы по очереди прощаемся с ней, и я спрашиваю, нужна ли ей помощь, но мама снова отмахивается. Я все же иду за ней следом и помогаю воспользоваться туалетом и лечь в постель.

– Хороший парень, несмотря на дурацкое увлечение. Во всяком случае, оно гарантирует тебе, что в постели с ним будет нескучно.

– Мам…

– Хотя, если он в роли того, кто подчиняется, беги, детка.

Я закатываю глаза и, поцеловав маму в лоб, выхожу из комнаты под ее тихий смех. Возвращаюсь к столу, где карты уже сложены аккуратной стопкой. Винсент поднимается мне навстречу.

– Я поеду. Прости, что так ворвался. У тебя отличная мама. Наверное, она считает меня придурком, – со смехом произносит он, и я улыбаюсь.

– Это вряд ли.

– А ты? – спрашивает он.

Я не знаю, что ответить. Придурком я его точно не считаю, но вряд ли он спрашивает именно об этом.

– Нет, – отвечаю на прямой вопрос.

– Это радует. – Я вижу, что он действительно спрашивал о другом, но мы оба обходим эту тему. – Проводишь меня?

Киваю, и мы идем к двери. Уже у самого выхода Винс оборачивается ко мне и берет за локоть. Не хватает, не дергает, просто аккуратно придерживает горячей ладонью.

– Так как насчет кино послезавтра?

– Хорошо.

– Доброй ночи, тыковка, – шепчет он, наклоняется и целует меня в лоб. Его губы задерживаются на несколько секунд, а потом Винс отрывается от меня и выходит, прикрывая за собой дверь.

Я прислоняюсь к стене и пялюсь на свое отражение в зеркале. Щеки, как всегда, горят, внутри реинкарнируют бабочки, а сама я заведена до предела. Просто от поцелуя в лоб?! Вряд ли. Скорее, от его близости. И запаха, который он оставил после себя. И двусмысленных взглядов, которыми мы снова перебрасывались, сидя за столом и играя в карты.

Винс

– Привет, – здороваюсь я, пожимая руку Барни, на что он отвечает взаимностью.

– Как ты, Винс? Давно тебя не было.

– Весь в делах, – отвечаю, присаживаясь в кресло, на которое мне указывает приятель. – Как она?

– Уже лучше. Думаю, совсем скоро можно выписывать. Ты сам ее заберешь?

Я качаю головой, преодолевая едкое чувство вины, оставляющее на языке прогорклый привкус.

– Нет. Она будет жить у родителей.

– Винс, ей нужна твоя поддержка, – настаивает Барни.

– Ей нужно спокойствие и как можно меньше напоминаний о случившемся. А я всегда буду напоминать ей о страшных событиях.

– Слушай, мы оба врачи, и оба прекрасно понимаем, как она может излечиться, так что не пори чушь. Сам прекрасно знаешь, что правильным на пути к излечению является столкновение со своей проблемой. А если она будет от нее убегать, это только отсрочит выздоровление.

Я молча смотрю на свои сцепленные ладони. Я все это прекрасно знаю, но не имею ни малейшего желания участвовать в выздоровлении Миранды. Я эгоистично хочу быть счастлив. Для этой женщины я сделал все, что мог. И теперь просто хочу стать свободным, чтобы ничто не удерживало меня от Элисон. Чтобы не было никаких препятствий. Потому что, хоть я и эгоист, все же совесть моя еще не совсем сдохла.

– Барни, что бы ты ни говорил, я уже принял решение и отступать от него не намерен.

– У тебя кто-то есть?

Я смотрю на приятеля молча, а потом отвечаю:

– Пока еще нет, но есть девушка, которая мне нравится.

– Винс…

– Не надо мне рассказывать, как себя вести, ладно? Я тоже врач, как ты успел заметить, и полностью отдаю отчет своим действиям. Я и так положил два года на помощь Миранде, а теперь просто хочу двигаться дальше.

– Она твоя жена, Винс! – восклицает он эмоциональнее, чем нужно, и я прищуриваюсь, глядя на него.

– Да ла-а-адно, – тяну я, все еще не желая верить. – Скажи, что… Черт, Барни, какого хера? Тебе мало своих граблей? На кой черт ты на мои-то наступаешь?

– Ничего не было, – бубнит он, хмурясь.

– Но было бы. Или вот-вот будет. Зачем ты уговариваешь меня жить с ней, если сам ее хочешь? Блядь, Барни, это херовая идея, мужик, – говорю я, вставая со стула. Начинаю расхаживать по кабинету, запустив пальцы в волосы. – Нет, правда. Я обжегся точно так же. Не дури.

– Винс, у меня с Мирандой ничего не было.

Я останавливаюсь и снова внимательно смотрю в глаза приятеля. Либо он говорит правду, либо слишком искусно скрывает ложь.

– У нее шизофрения, мужик, – напоминаю я.

– Вообще-то, я ее лечащий врач, поэтому прекрасно знаю о ее диагнозе.

– Наследственная.

– И об этом я тоже в курсе. И вообще, какая тебе разница, если ты собрался разводиться с ней?

– Ты ведь знаешь, что можешь усугубить ситуацию, если…

– Знаю. Я в курсе рисков. Как, блядь, этот разговор перешел с тебя на меня? – грустно усмехнулся Барни.

– А так, что ты собрался трахать мою больную жену, – рявкаю я. – Я все равно тебя не смогу остановить, но ты знаешь о последствиях. Ты видел, какими они были для нас с Мирандой.

Барни перестает улыбаться и задумчиво кивает головой, на что я просто разворачиваюсь и сваливаю из его кабинета. Хочется запрыгнуть на байк и свалить назад в Вегас, но я приехал, чтобы увидеться с Мирандой, и я это сделаю. Медбрат открывает железную дверь, и я иду по направлению к палатам пациентов. Хотя они совсем так не выглядят. О том, что это сумасшедший дом, свидетельствуют только решетки на окнах и железные двери, замки которых громко лязгают в тишине коридора. Место скорби, в которое я предпочитал бы не возвращаться, но у меня нет выбора. Я оставил здесь свою жену после нашей общей трагедии, поэтому обязан заботиться о ней и хотя бы изредка навещать.