В целом мире нет места для тебя - Ирина Лещенко

Медленно бреду на площадь, по краям которой разбросаны все крупные магазины. Вот книжный, в котором я весь одиннадцатый класс проработала — пока не было покупателей, я осторожненько снимала книги с полок и читала в углу, под желтой настольной лампой, взахлеб проваливаясь в другие миры; после ставила ее на полочку и шла мыть пол. Я себе казалась такой страшно взрослой в эти моменты, даже вспоминать смешно.

А рядом магазин, где мы с подругой впервые купили пиво. Тогда еще никто удостоверений не спрашивал, и нам было едва по пятнадцать, мы купили одну банку на двоих и пили в промерзшем подъезде, ожидая чего-то необычного от первого взрослого напитка, но он оказался настолько невкусным, что мы, не скрывая разочарования, вылили большую часть. Каждый дом, лавочка, фонарь — все связано с каким-то крошечным кусочком моей жизни, смешным, грустным, счастливым или стыдным. Маленький городок это словно личный фотоальбом, только вместо фотографий места, с которыми ты срослась.

Перехожу через дорогу и краем глаза вижу на углу пару мужчин. Как-то сразу понятно, что они спорят — по напряженным позам и упрямо вздернутым подбородкам. И все бы ничего, но стоящая дыбом русая челка до боли знакома.

Я отвожу глаза, спустя пару секунд мозг опознает одного из мужчин. Я резко оборачиваюсь, но там всего один человек, никакого второго нет поблизости. Засунув руки в карманы, мужчина смотрит на меня — расстояние небольшое, и я вижу темные глаза и измученное лицо с острыми скулами.

Между нами проезжает машина, пронзительно скрепя шинами. Мужчина отводит глаза, приподнимает воротник темной куртки и уходит, широко шагая и опустив голову.

В висках колотится пульс, шея мгновенно покрывается каплями пота. Широко раскрыв глаза, провожаю взглядом незнакомца.

Просто показалось, неоткуда тут взяться Паше, какой-то похожий парень стоял и ушел, в подъезд, к примеру; а что второй мужчина напугал меня до заикания, просто глядя на меня — так это не его вина, а моих расшалившихся нервов.

Мысленно пообещав себе скупить все успокоительные, которые мне продадут в аптеке без рецепта, я толкнула дверь магазина.

Глава 15.

К приезду мамы мы с котом по-братски поделили фарш, пожарили котлет, поделили уже котлеты и злодейски взбили пюре, едва не забрызгав стены.

А заодно выбросили из моей головы всякие странные невозможные встречи.

Как только мама вошла в квартиру, стало понятно, что какие-то улучшения есть — градус напряжения в ней пошел на спад, и воздух вокруг уже не звенел от сдерживаемой истерики.

— Все нормально? Что сказали? — я остановилась на пороге кухни, вытирая руки полотенцем.

— Получше, вовремя успели. — она принялась распутывать длинный шарф. — Не знаю, сколько там пробудет.

Телевизор вполголоса бормотал какую-то невероятную дичь про подводных инопланетян-русалок, чайник булькал, за окном свистел ветер. Было так уютно, что я расслабилась.

— А помнишь, как ты маленькая ревновала? — мама засунула вымытую тарелку в сушку и усмехнулась. Длинный пенный язык сорвался с руки и упал в раковину. — Придумывала всякое, боялась его…Я все думала, когда перерастешь?

Ледяная рука изнутри ухватила меня за горло. Я втянула воздух, а выдохнуть никак не получалось. Ревновала?!

— Он до сих пор ругается, что ты его папой не зовешь. — зазвенели ложки, ссыпаясь в задвижку. — А я как объясню? Ну никак ты его не подпускаешь, что я сделаю?

Не стоит в этом доме расслабляться. Или ждать, что тебя поймут. Пустые надежды.

— Саш, ну неужели так сложно? — мама с укором посмотрела на меня. — Я тебя просила же уже. Он уже немолодой, порадуешь, он же любит тебя…

Рука наконец разжалась, выпуская из меня воздух. Теперь внутри все звенело, как замороженное, и грозилось рассыпаться от малейшего неловкого движения.

— Я пройдусь немного, ладно? — я увернулась от ее взгляда, как уворачиваются от брошенного камня — глаза в сторону, плечом вперед, и прошмыгнула в коридор.

Ступени мелькали так быстро, что я едва успевала ноги переставлять — казалось, тело просто летит вниз, а ноги просто немного тормозят это свободное падение. На улице мело, белая крупа переливалась в свете фонарей, больно жалила щеки; темное небо казалось серым через призму снегопада.

Вдыхаем воздух, выдыхаем отчаяние. Боль, злость — все к чертям выдыхаем, прозрачными облачками, прямо в мутное небо, к голым веткам тополей.

Завтра же уеду. Завтра же.

— Достаточно далеко, чтобы я почти сутки искал, но недостаточно, чтобы убежать насовсем. — руки прошлись по плечам, стряхивая налипшие снежинки. Я испуганно оглянулась, делая шаг вперед.

— Ты тут как? — вырвалось против воли. Снежинки путались в челке, оседали на бровях, висли на ресницах и изрядно отросшей щетине — почему я вчера ее не заметила?

— Я тут молча. — отозвался Паша, подключив тяжелую артиллерию — улыбку с ямочками. — Я был настроен поговорить. Правда, пока ехал, уже остыл немного.

— Откуда ты вообще узнал, куда ехать? — вопросы задаю, а сама глазам не верю. Ткнула указательным пальцем в нагрудный карман куртки. — Как ты меня нашел?

— Тоже мне, проблема. — фыркнул Паша, глянул на мой палец. — Где варежки? Родной город у тебя в профиле указан, мама в друзьях есть, у нее — адрес на странице… Шифровщик из тебя так себе. Где варежки, спрашиваю?

Я обреченно закрыла глаза. Открыла. Паша никуда не делся.

— Это я тебя днем видела? — я спрятала руки в карманы. Паша неопределенно пожал плечами.

— Ну, я бродил, адрес искал…может, и видела.

— Ты чокнутый совсем. — жалобно пробормотала я. — Я не понимаю, чего от тебя ждать. Все время что-то выкидываешь.

— Я-то чокнутый? — поразился Паша и развернул меня спиной к себе. — Топай в машину, холодно.

В салоне негромко играла музыка. Я по привычке залезла на заднее сиденье. Свет погас, оставив только несколько огоньков на приборной панели. Ледяная крупа с треском врезалась в стекла, отрезая машину от всего остального мира.

Паша влез рядом, впустив кусочек пурги в машину. Белая пелена сунулась было в машину и бессильно осыпалась на сиденья, отрезанная дверцей.

— Будем обниматься на заднем сиденье, как будто нам по шестнадцать, а я машину у отца взял. — объявил Паша и стряхнул снег с волос. Я сначала фыркнула, потом испугалась немного и даже отодвинулась.

— Нам не надо обниматься. — предупредила я. — Забыл? У нас же сложности, недомолвки, разные города и все такое.

— Я много думал. Не смейся. — предупредил он, глаза блеснули в темноте, отразив рассеянный свет фонаря. — Наехал на тебя с требованиями разобраться с собой, а сам с собой не разобрался. Даже если я уеду, это ведь не обязательно конец. Можно будет писать и звонить, пока мы не определимся и не решим…ну просил же не смеяться!