Жаркое лето сорок второго - Владимир Панин

Операция по взятию Севастополя не относилась к разряду гениальных или блистательных операций, как «Канны» или «Багратион». Суть её была до удивления проста и банальна: используя многократное превосходство в авиации и артиллерии, взять штурмом крепость, которая была у немецкого командования костью в горле.

Разрабатывая «Лов осетра», Эрих Манштейн по давней привычке брюзжал на скупость Гитлера. Полностью сосредоточившись на главной операции вермахта сорок второго года, «Блау», он швырял лучшему стратегу Германии крошки со своего обеденного стола, отдавая все самое лучшее этому выскочке Паулюсу.

– От 22-й танковой дивизии нам оставили только батальон танков. От так необходимых нам егерей он дал ровно половину, а из обещанного подкрепления прислал лишь одну пехотную дивизию, все остальное румыны! – негодовал Манштейн. – Как брать этот Севастополь, если у тебя нет солдат, которых можно бросить на штурм, не оглядываясь на потери?!

Благородные выходцы из старинных прусских семейств сочувственно кивали своему полководцу, важно поблескивая своими родовыми моноклями. Присутствие их сразу отличало подлинных аристократов от молодых выскочек фюрера, который по своей воле, а не по правилам и порядку, возвел их в ранг генералов.

– Действительно, как можно штурмовать такую крепость, как Севастополь, имея вместо достаточных резервов пехоты лишь обещание прислать подкрепление в случае серьезного успеха? Неслыханно! Кого прикажете посылать на штурм в случае неуспеха? Тыловые подразделения, фельджандармов и работников штабов?! – вторили Манштейну штабисты, в этот момент сильно напоминая легендарные пикейные жилеты. Обсуждая укрепления Севастополя, они говорили о них в таком возвышенном тоне, словно те были равны или даже превосходили по своей силе и моще укрепления знаменитой линии Мажино или на худой конец полевые ставки Гитлера. Возвеличивая силу и крепость батарей и «фортов», которые им предстояло взять штурмом, сами того не понимая, германские генералы восхваляли силу и боевой дух простых защитников Севастополя, находящихся в них. Ибо для их уничтожения были собраны такие силы, какие не собирались немецким командованием ни до, ни после этого штурма.

Привычно перемывая кости Гитлеру, ставя ему в вину прижимистость в отношении живой силы, благородные «фоны» и «деры» беззастенчиво забывали сказать о том огромном количестве всех видов артиллерии, что приказом ОКВ было передано в их распоряжение.

То, что случайно обнаружили работники майора государственной безопасности Зиньковича, было лишь верхушкой огромного айсберга, главная часть которого осталась скрытой от глаз советской разведки. Ради уничтожения главной военно-морской базы русских моряков на юге великий вождь Германии средств не пожалел. По первому требованию Манштейна под Севастополь было отправлено десять батарей 150-миллиметровых гаубиц четырехорудийного состава, а также шесть батарей 210-миллиметровых мортир трехорудийного состава в дополнение к тому, что уже имелось у генерал-полковника.

В стремлении завалить севастопольские укрепления снарядами больших калибров желание Манштейна совпадало со слабостью фюрера. Участник Первой мировой войны, он навсегда остался зачарован силой и мощью орудий большого калибра, обрушивавших на голову противника снаряды разрушительной мощности. Встав во главе вермахта, Гитлер уделял особое внимание созданию сверхмощного «зверинца», и когда у него его попросили, он с радостью согласился, приказав Йозефу Геббельсу запечатлеть мощь германского оружия на кинопленке.

Почетный список сверхмощных осадных орудий, что были отправлены Манштейну, открывали три батареи 28-сантиметровых гаубиц производства Круппа. Созданные ещё для нужд рейхсвера, они чудом уцелели от уничтожения по решению Версальского мира и вот теперь были готовы сокрушить твердыни Севастополя. Вслед за ними на юг отправилась батарея трофейных чешских 300-миллиметровых мортир и две батареи 350-миллиметровых гаубиц М-1 производства «Рейнметалл». Созданные по личному приказу фюрера для уничтожения фортов линии Мажино, они не принимали участия в боевых действиях и теперь должны были получить первый боевой опыт.

Страшная мощь заключалась в стволах этих орудий, но и это не было пределом для калибра орудий, имевшихся в распоряжении немцев. 420-миллиметровая гаубица фирмы «Шкода», бьющая на расстояние почти пятнадцати километров, досталась вермахту вместе с другим вооружением чешской армии, так и не сделавшей ни одного выстрела по врагу. Вместе с другим 420-миллиметровым орудием, мортирой «Гамма», она занимала почетное место в главном артиллерийском арсенале фюрера. Бывшие враги теперь бок о бок должны были сражаться в едином строю против ненавистных для Германии и остального свободного мира евреев и большевиков.

Следующими в почетном списке осадных орудий шли две 600-миллиметровые самоходные мортиры – «Тор» и «Один», выявленные сотрудниками майора Зиньковича, в существовании которых упорно сомневалось ГАУ. Созданные фирмой «Рейнметалл» по личному распоряжению фюрера, они уже прошли обкатку боевыми действиями в июне сорок первого года, когда сокрушали своими тяжелыми бетонобойными снарядами оборону линии Молотова под Перемышлем и Брестом.

Прочитав отчет об их использовании, Гитлер пришел в восторг. Потрясая им, он гордо смотрел в глаза Кейтелю и Гальдеру, говоря, что миллионы рейхсмарок не были потрачены зря, однако больше достойных целей для этих установок на Восточном фронте не было. Простояв почти год без действий в глубоком тылу и изрядно покрывшись пылью, дорогие игрушки, к огромной радости заказчика, были вновь призваны в строй.

Предпоследнюю строчку перечня дальнобойных орудий занимали три железнодорожные установки «Бруно», чей калибр составлял 280 миллиметров. Некогда заказанные для линкора «Бисмарк» по решению Гитлера, они были установлены на железнодорожные платформы и под специальным камуфляжем напоминали нечто среднее между бронепоездом и хорошо охраняемым спецсоставом. Обладая дальностью стрельбы около 46 километров, они были отведены к северу от Бахчисарая в район станции Самохвалово. Именно там их и засекли разведчики из отряда капитана Махнева, но, не имея достаточной квалификации в определении орудий такого калибра, они приняли их за бронепоезда.

Об этом открытии было немедленно сообщено в Москву, но вместо благодарности партизаны получили нагоняй. Командование посчитало полученную информацию недостоверной и приказало разведчикам впредь не заниматься мифотворчеством. Не поверив донесениям один раз, высокое командование также не обратило внимания на информацию о том, что в двух километрах южнее Бахчисарая немцы создали «закрытую зону» как для местных жителей, так и для своих войск. Гестапо и фельджандармерия прочно изолировали этот район от любопытных глаз. Одно это должно было насторожить руководство разведки. Прагматичные немцы никогда не выбрасывали деньги «на ветер», но два плюс два не сложилось в высоких московских кабинетах, и появление в Крыму «Доры» осталось незамеченным.

Мощное 807-миллиметровое дальнобойное орудие, созданное также по личному распоряжению Гитлера, дабы превзойти легендарный «Колоссаль», из которого немцы обстреливали Париж, имело одну принципиальную особенность. Из-за своего огромного размера орудие могло стрелять только с железнодорожной платформы и только в определенном положении. Для обслуживания такого гиганта требовалось более двух тысяч человек, не считая батальона охраны. Силы и средства на одно только содержание этого монстра уходили огромные, но что не сделаешь ради воплощения давней мечты фюрера.