Загадай желание - Татьяна Веденская

– Классно! – Женя с Анной захлопали в ладоши. – И ты смешная!

– Я смешная, да? Я тоже это знаю. Я смешная, по крайней мере, – довольно кивнула Олеся и, обмахиваясь салфеткой как веером, вернулась к столу за своим бокалом. – Ну что тогда, выпьем за то, чтобы было больше дурацких тупых комедий для меня!

– За тупые комедии! За двадцать три года! За Олеську!

– И не нужен мне никто, переживу я и это, да? А, девчонки? – бравировала Олеся. – И это пройдет? Прав был старик Соломон, да?

– По-любому! – согласилась Женька и придвинула к себе вторую тарелку с оливье. Она говорила себе, что неудобно будет, если Олесин салат так никто и не поест, хотя правда состояла в том, что если уж она срывалась, то срывалась по полной. Через несколько минут в ее нежных тонких ручках уже удобно лежала вся миска с салатом, и она радостно зачерпывала его большой ложкой. Анна танцевала на русский народный манер под какую-то странную тяжелую музыку.

– И Померанцев пройдет. Не думаю, что он задержится тут надолго, – прокричала Олеся. – Такие долго не живут… с женщинами.

– А ты станешь звездой ситкомов, как Заворотнюк! – пообещала Женька.

– Только бы чуть-чуть пораньше, – вздохнула Олеся.

– Прямо завтра! – заверила ее Женька.

И тут, не сговариваясь, все трое вдруг почувствовали странную неловкость. Словно сквозняком потянуло по ногам, и стало так тревожно и тоскливо. Музыка все еще играла, но никто уже не танцевал. Олеся обернулась и увидела в дверях Максима Померанцева, усталого, сердитого, без цветов, но с какой-то коробкой в руках. Лицо Олеси просияло, словно солнце взошло у нее в коридоре. Анна и Женька смотрели в том же направлении, но не на Максима – а за него, через его плечо. Женька стояла с миской оливье в руках и сосредоточенно жевала – слишком много набрала в рот, и в результате была похожа на хомяка. Анна застыла с платком в руке. Из-за померанцевского плеча на них с немым укором смотрела Нонна. Она стояла в промокшем насквозь черном бархатном платье, с мокрыми волосами и со следами потекшей по щекам туши.

– Ой, мамочки! – вскрикнула Олеся. Всем своим видом Нонна напоминала героиню фильма ужасов. Можно было даже предположить, что за спиной она прячет большой кухонный нож.

– С днем рождения! – улыбнулась Нонна так, что всех передернуло. За окном прогремели раскаты грома. Все девочки застыли на своих местах, и только Померанцев шагнул в комнату. На него внешний вид Нонны не произвел такого впечатления, он ее всегда считал ведьмой.

– Это тебе, – сообщил Померанцев будничным тоном и сунул Олесе в руки коробку с электрической соковыжималкой для апельсинов.

– Спасибо! – прошептала Олеся и поцеловала Максима в щечку. – Витамины – это так важно.

– Давно сидите? – спросила Нонна после того, как необходимая пауза была выдержана и обе предательницы одинаково эффектно побелели от ужаса.

– Только пришли, – пробормотала Женька, даже не понимая, что выглядит жалко. – А ты чего такая мокрая? Под дождь попала? – У нее сохранялась отдаленная надежда, что Нонна пришла к Олесе. Раскаялась и решила все же поздравить. Лучше поздно, чем никогда.

– А я уже ваши песни слушаю битый час, если не два. Тут, под окнами, – прошипела Нонна. – Как детишки, Анют? Выздоровели? И свекровь воспрянула тоже? Современные жаропонижающие творят чудеса.

– Я… мы… – пробормотала Анна.

Но Нонна волевым жестом остановила ее:

– Не стоит. И так все понятно. А ты, Женя, печатаешь отчеты прямо тут? С его компьютера, как я понимаю? – Нонна покосилась на ноутбук Померанцева.

– Что? – моментально помрачнел он. – Кто-то трогал мои вещи?

– Никто ничего не трогал, – заверила Максима Олеся, но он, кажется, так ей и не поверил. Он был каким-то дерганым, недовольным и явно хотел, чтобы вся эта вечеринка свернулась побыстрее. Остальные участники событий тоже как-то сразу сникли и принялись собираться по домам. Дела, дела, детишки. Пора.

– Девочки, так вы придете? – спросила Олеся. – На спектакль.

– Я попытаюсь, – пообещала Женя.

– А ты, Нонна? – спросила Олеся, делая последнюю попытку к примирению, но Нонна сделала вид, что вместо Олеси тут стоит стойка для книг или для цветов. Она развернулась и вышла на лестницу, явно показывая, что не собирается общаться с ней, раз уж Померанцев тут расхаживает по квартире с хмурым выражением лица.

– А я – нет! И я предельно ясно дала понять, что я думаю о твоем счастливом воссоединении с сама знаешь с кем. Чье имя я не могу произнести. Назовем его Воландеморт.

– Нонна, ты не права, – пробормотала Анна, но Нонна сделала вид, что не услышала ее.

– Я хочу узнать, как вы могли мне соврать! – воскликнула она.

Анна и Женя стояли рядом, красные и пристыженные. Померанцев из глубины комнаты наблюдал за происходящим не без удовольствия.

– Хорошие у тебя подруги, Олеська, – пробормотал он тихо, но чтобы его все же услышали.

– Ты сам тоже – просто подарок на день рождения! – рявкнула Женька, разозлившись не на шутку. Они с Анной переглянулись и, не сговариваясь, кивнули.

– Вы оба хороши! – воскликнула Анна. – Ты, Нонна, совсем, что ли, забыла, для чего нужны друзья? Какие бойкоты? Ты с ума сошла?

Нонна изумленно вытаращилась на подругу, которая во второй раз за последнее время вела себя совершенно неприемлемым образом. И на этот раз Нонна совсем не готова была проявлять понимание.

– Да, Нонна! – Женька присоединилась к Анне. – Мы против бойкота. И если тебе это не нравится – ты можешь поступать, как пожелаешь!

– В пятницу, я имею в виду, на следующей неделе, я буду очень рада, Олеся, если ты придешь ко мне играть в карты, – проговорила Анна с достоинством. – И я обязательно приду на твой спектакль.

– И я тоже! – кивнула Женя.

– А, вы так?! – Нонна чуть не задохнулась от возмущения. – Ну, тогда я ничего не могу поделать. Мне придется уйти!

– Что ж, – Анна побледнела, но взяла себя в руки. – Значит, это твой выбор.

– Это так, значит, ты ценишь нашу многолетнюю дружбу? – прошептала мокрая Нонна.

– Не я начала этот бойкот, – грустно пробормотала Анна.

Нонна молча стояла и переводила взгляд с одной подруги на другую, а потом на третью. Она была уверена, что была права, а они все ошибались. Она хотела как лучше! Хотела помочь Олесе, хотела найти кого-нибудь для Анны. Нонна развернулась и побежала по лестнице. Она вылетела из подъезда, где ее ждал уже знакомый проливной дождь.

Нонна распахнула двери своего подъезда и влетела домой с горящими глазами и жаждой мщения. Только к утру, оскорбленная в лучших чувствах, она поняла, что бойкот теперь объявлен ей самой.

Анна тоже была бы не против, если бы ей объявили бойкот хотя бы на пару дней – слишком уж много на ней лежало обязанностей. Вся следующая неделя состояла из сплошных выпускных вечеров – в садике у мальчишек, в школе у Машки. И на каждый выпускной от Анны что-то требовалось. Костюмы, которые непонятно где брать – покупать было бы безумием, ибо стоимость облачения, к примеру, в Кота в сапогах, равнялась стоимости прекрасного платья в крупный горох, о котором Анна давно мечтала и которое никак не могла себе позволить. А учитывая тот факт, что Котов в сапогах у Анны было два, о покупке костюмов и речи не могло идти. Так же как и о платье принцессы для Машули. Пришлось все это добро шить, как обычно. С тех пор как умер Володя, детские вещи в доме появлялись двумя способами – либо Анне что-то отдавали многочисленные знакомые и друзья семьи, либо она шила их сама. Чаще, кстати, она перешивала одежду из чьих-то старых вещей.