Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе - Джерард Келли

Я растерянно пожал плечами, не зная, что ответить. Халат покойного отличался хорошим качеством, но при этом его никак нельзя было назвать чересчур роскошным. Ступни трупа были полностью скрыты мягкими туфлями. Жена действительно отсутствовала, но это же не могло служить доказательством того, что она недавно умерла!

Лестрейд озадаченно почесал голову.

– Боюсь, джентльмены, вы поставили меня в тупик, – признался он.

Холмс быстрым шагом подошел к телу и потянул труп за волосы. С изумлением я увидел, что они остались в руке у моего друга.

– Смотрите, Лестрейд, это парик, причем отличного качества. Вот вам и забота о внешнем виде.

– Черт бы меня побрал! – воскликнул инспектор.

Нагнувшись, я снял тапочки с ног покойного. На каждой из ступней возле большого пальца обнаружилось по внушительной шишке.

– Ума не приложу, старина, как вы догадались о ревматизме, – искренне признался я.

Вместо ответа Холмс подошел к камину и поднял пару коричневых башмаков, стоявших на полу.

– Посмотрите, как на обуви растянута кожа в характерных для ревматических шишек местах, – объяснил мой друг. – Вот вам и весь секрет.

– Ну конечно, – вздохнул я. – После ваших объяснений все кажется таким простым…

– Но как вы догадались, что его жена недавно умерла? – не сдавался Лестрейд.

Вместо ответа Майкрофт снял висевшее на двери пальто покойного и показал на левый рукав, где чернела траурная повязка.

– Элементарно, – промолвил он.

– Он мог носить траур по кому угодно, – возразил Лестрейд.

– Резонно, – согласился Шерлок Холмс, – но не надо забывать, что покойный был человеком замкнутым и обилием близких друзей похвастаться не мог. Даже Майкрофта он называл знакомым. У миссис Эллот было два часа на то, чтобы поставить супругу Кавендиша в известность о кончине ее мужа, и, тем не менее, свежеиспеченная вдова так здесь и не появилась. Это наводит на мысль, что Кавендиш носил траур именно по своей супруге.

– Подтверждаю, – кивнул Майкрофт, – миссис Кавендиш скончалась два месяца назад.

– Вы, как всегда, на высоте, Холмс, – признал я. – Но у меня, если позволите, есть еще один вопрос. Вы несколько раз упомянули, что Кавендиш вел замкнутый образ жизни. Как вы об этом догадались?

– Вам не показалось странным, что кабинет Кавендиша располагается на втором этаже? – поднял бровь великий детектив. – Лично меня это удивило. Я стал думать о причине подобной планировки и пришел к очевидному выводу: так рабочее место оказывается ближе к спальне и ванной комнате. Две трости у камина также наводят на мысль, что покойный спускался и поднимался по лестнице только в случае крайней необходимости. Если вам нужны еще доказательства, посмотрите на модели кораблей. Я насчитал пять штук вместе с этой, – Холмс показал на незаконченную трехмачтовую шхуну, стоявшую у окна на столе. Рядом с ней лежали инструменты и наждачная бумага, а стол и пол рядом были густо присыпаны опилками. – Подобное увлечение отнимает уйму времени, – пояснил мой друг.

– Теперь я вижу доказательства того, что у покойного были золотые руки и острый глаз. А где очки?

Холмс подошел к Кавендишу и ловко вытащил из кармана халата пенсне.

– Но его не было видно, – возразил я, – как вы узнали, что оно там?

– Пружинный зажим пенсне оставляет характерные следы на переносице, особенно если человек носит очки не снимая, что мы и наблюдаем в случае с Кавендишем.

– Вас очень занятно слушать, – вновь напустил на себя официальный вид Лестрейд, – но все эти подробности нисколько не объясняют, что именно здесь произошло.

Холмс подошел к окну, выглянул из него и, обернувшись к нам, бросил через плечо:

– Здесь внизу только небольшая фановая труба. Ни рукой, ни ногой не зацепишься. В радиусе пятнадцати метров – ни дерева, ни плюща, ни водостока.

– А если убийца воспользовался лестницей? – предположил Майкрофт и тоже подошел к окну.

– Сильно сомневаюсь, – покачал головой Холмс. – Клумба внизу не примята, пыль на подоконнике нетронута.

– Может, произошел несчастный случай? – предположил я. – Порыв ветра задул газовые лампы. От него же захлопнулось и окно.

– Боюсь, ваш вариант не подходит, старина, – улыбнулся Холмс. – Смотрите сами, сейчас еще только начало смеркаться. Два часа назад в искусственном освещении не было нужды.

Я почувствовал себя глупее некуда и решил впредь держать рот на замке.

– Простите, джентльмены, – вмешался Лестрейд, – но пока ни один из вас не привел ни единого довода, опровергающего мою первоначальную версию о суициде. Если вы не возражаете, я пойду допрошу экономку.

– Отличная мысль, – согласился Холмс. – Пожалуй, я составлю вам компанию.

Спустившись по лестнице на первый этаж, мы проследовали на кухню, где миссис Эллот утешала служанка.

– Вы позволите, миссис Эллот, задать вам несколько вопросов? – спросил Лестрейд.

– Да, конечно, – ответила та.

– Сколько вы работаете у семейства Кавендишей?

– В октябре будет четырнадцать лет.

– Живете здесь?

– Да, сэр. Моя комната и комната Мэри находятся на четвертом этаже.

– Правильно ли я вас понял, что после смерти миссис Кавендиш здесь жили только вы втроем?

– Не совсем, сэр. С нами еще живет господин Джайлс. Его комната на третьем этаже.

– Господин Джайлс приходится Кавендишу сыном?

– Да, сэр.

– И где он сейчас? Он знает о смерти отца?

– Еще нет, сэр. Утром он уехал в гости к друзьям в Сент-Джонс-Вуд и еще не вернулся.

– Вы знаете, кто его друзья и где именно они проживают?

– Нет, сэр.

– Вы не могли бы нам подробнее рассказать о господине Джайлсе и его отношениях с отцом? – подал голос Холмс.

Вопрос явно поставил миссис Эллот в неловкое положение.

– Я вообще-то не сплетница, сэр… – потупила она взгляд, – но если вы обещаете сохранить мои слова в тайне…

– Можете нисколько в этом не сомневаться, – заверил экономку Лестрейд.

– Понимаете, господину Джайлсу почти двадцать один год. Он стал страшным разочарованием для отца. Ему ни в чем не отказывали, он учился в лучших школах… И все равно Джайлс пошел неверной дорожкой. Отец называет – вернее, называл – его мотом. Ему постоянно нужны деньги то на одно, то на другое. При этом сам хоть бы чем-нибудь толковым занялся! Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам – в роду Кавендишей мужчины служили в военном флоте, – но Джайлс так и не смог закончить Академию. Потом родители попытались пробудить в нем интерес к юриспруденции, и тоже безрезультатно. Отец и сын постоянно ссорились – из-за того, что Джайлс пьет и волочится за юбками. В итоге капитан Кавендиш пригрозил сыну, что если тот не возьмется за ум, он лишит его наследства.