Государыня for real - Анна Пейчева

Большой проблемой было топливо. Чем кормить прожорливую печурку? Екатерина категорически запретила вырубать коллекционные хвойные деревья, которые ее дед разводил во внутренних двориках Зимнего. Дубок, самолично посаженный Екатериной на следующий день после свадьбы, пока не представлял из себя ничего интересного: тоненькая хворостина с робкими листиками. До питомника с елкокапустами было далеко, каждый день не набегаешься. Дикие леса находились еще дальше — столица прилично разрослась со времен Пушкина. Попробовали пустить в дело уродливые офисные стулья, оставшиеся в великом множестве после отъезда министерских клерков в Сибирь, но оказалось, что чиновники были ребятами скромными и сидели на обыкновенном дешевом пластике, который для растопки печи не годился.

Архитектор Иван грудью встал на защиту великолепных интерьеров дворца — старинный паркет и антикварная деревянная мебель могли себя чувствовать рядом с ним в полной безопасности, горнило им не грозило. Иван вообще относился к Зимнему с профессиональным упоением, часами бродил по пустым анфиладам, впитывая идеи Растрелли. Как-то раз, исследуя просторные подвалы здания, Иван наткнулся на горы верноподданнических записок с сердечками, адресованных российским императорам, начиная с Николая Второго и далее в хронологическом порядке. Были там и свеженькие, собранные на опустевшей площади 17-го мая. Но в основном попадались сердечки, датированные Днями Гнева разных лет. «Каждый раз двадцать девятого февраля нас заваливают открытками, — объяснила Екатерина Ивану. — Вместо того, чтобы высказывать претензии к власти, граждане нами восхищаются, да еще и подарочки дарят, всяких мишек плюшевых и прочую дребедень… По крайней мере, раньше дарили и восхищались», — прибавила Екатерина, подумав. «Может, тогда пламя любви народной нас и согреет?» — остроумно пошутил Иван и потащил связки разноцветных посланий на кухню.

За целый век скопились тонны записок, но вряд ли их хватило бы на предстоящую осень и уж тем более зиму. По подсчетам Ивана выходило, что топливо в Зимнем закончится в конце ноября — почти одновременно с запасами лунных блокадников. «У нас хотя бы кислорода сколько угодно, а на Луне и воздух-то в ограниченном количестве», — подбодрил Иван Екатерину, когда та стала сокрушаться, как же она будет отапливать Зимний в декабрьскую стужу. Однако его утешения возымели обратный эффект: Снежная королева Екатерина разревелась как ребенок, вообразив неотвратимую гибель Ангела Головастикова, которого вообще-то терпеть не могла, и еще восьмидесяти двух человек, застрявших на голубой планете. Иван растерялся: «Что ты, Кать… Ну правда… Не расстраивайся, раз Николай Константиныч за дело взялся — успеет! Построит магнит в срок. И Левинсон тоже парень не промах… Да-да, мадам, и Семен, разумеется, тоже, вы меня опередили. Ваш сын безусловно сыграет в Венесуэле решающую роль, я в этом уверен так же, как и вы», — галантно кивнул он мадам Столыпиной, которая прибежала на плач Екатерины.

Собственно говоря, главной целью пребывания мадам в императорской резиденции было ожидание известий о сыне, выполняющим сверхважную миссию в Венесуэле. Столыпина была готова терпеть личные неудобства, выполнять любую черную работу, лишь бы только быть рядом с императрицей в тот момент, когда к Екатерине явится посланник Семена с докладом об успешном спасении планеты. Мадам уже несколько раз показывала государыне платье с кринолином и кружавчиками, которое наденет на церемонию награждения сына Нобелевской премией мира. Екатерине уже пришлось пообещать Столыпиной учредить ради Семена новый, невиданный Орден, обязательно с голубой ленточкой, чтобы сочеталась с «красивенькими глазками моего мальчика».

От двери послышался густой бас:

— Ваше величество, почтальон! — В Малую Белую столовую заглянул казак Харитон. — Прикажете впускать?

— Да, Харитошенька, зови, скорей зови! — экзальтированно воскликнула мадам Столыпина, не дожидаясь ответа государыни. Пухлое лицо мадам все осветилось надеждой. — Вдруг от Сенюшки чего? Я уж извелась вся, нервная система у меня нежная, того и гляди заболею… Ну, не томи душеньку!

Екатерина согласно кивнула. Она бы тоже не отказалась получить пару-тройку хороших новостей. Без Интерсетки жизнь была просто невыносима. Информационный голод терзал молодую императрицу почти так же жестоко, как и пустой желудок.

— Дзинь! — сказал Флоп, бывший системный администратор Зимнего, входя в столовую. — У вас есть четыре непрочитанных письма!

С тех пор, как в 1965-м году сотрудники Оренбургского технологического университета придумали электронную почту, профессия обычного почтового служащего начала потихоньку исчезать. К 2017-му году встретить реального почтальона на просторах России было так же сложно, как найти пуховой платок в современной Оренбургской губернии, центре прогресса и высоких технологий.

В тот момент, когда мир остался без электричества, миллионы программистов лишились работы. Разработчики приложений для Разумных Перстней, администраторы серверов, дизайнеры индивидуальных ячеек в Интерсетке, — все они внезапно оказались в грубом реальном мире, который нельзя было перезагрузить и откатить к предыдущей сохраненной версии, если что-то пошло не так.

Слоняющиеся без дела молодые мужчины, да еще и расстроенные полным отсутствием компьютеров — это прямая угроза общественному спокойствию. Несмотря даже на то, что большинство программистов были вполне себе хилыми безобидными юношами, вместе они представляли силу, вполне способную перевернуть страну вверх дном. Пока Екатерина вместе с айтишниками страдала от компьютерной ломки, барон Бланк оперативно внес на рассмотрение парламента закон о временной занятости программистов. Их всех приписали к местным отделениям Почтовой службы Российской империи. Так Флоп стал официальным почтальоном Зимнего дворца.

Работа ему, похоже, нравилась, вид он имел деловой и бодрый, а ведь раньше блуждал по галереям дворца, как сонная муха. В каком-то музее Флоп выпросил старинную шерстяную фуражку с золотой кокардой и лакированным потертым козырьком. Для пущей солидности, а может, и просто от лени, сисадмин отрастил себе бородку, пока довольно жидкую. Бороденка жутко раздражала Екатерину. Императрица с уважением взглянула на гладкий подбородок Ивана — экс-жених каждое утро с риском для жизни скреб подбородок канцелярским ножом; обычные, не электрические бритвы в последние десятилетия стали дефицитом.

Флоп расстегнул молнию на своей сумке для лэптопа и достал оттуда тонкую стопку писем для императрицы, снова звонко дзинькнув при этом. В работу он привносил толику творчества — при доставке писем издавал классические звуковые сигналы электронной почты. Например, сейчас сисадмин воспроизвел звоночек почтовой программы, установленной на Перстнях серии «Кольцо Марсианского Всевластия».

Флопу предложили гречневой каши и витаминного салата из елкокапусты, однако почтальон помотал головой, с гордостью заявив, что он на службе и ему еще в Адмиралтейство нужно заглянуть, передать морскому министру письмо от Константина Алексеевича.

— Так морской министр вместе с военным и всеми остальными в Сибири, — с горечью сказала Екатерина. — Адмиралтейство пустое стоит. Я в столице, Флопчик, совсем одна. Давай мне дедов конверт.