Танки к бою! Сталинская броня против гитлеровского блицкрига - Даниил Веков

К счастью, командующий 3-м моторизованным корпусом генерал фон Макензен приказал поворачивать обратно к Дубно: надо сначала разделаться с моторизованной группой в тылу, а потом уже идти дальше. Иметь у себя за спиной сильного и опасного противника крайне неразумно…. Фридрих Кюн со вздохом облегчения пошел назад – подальше от 20-й танковой дивизии Михаила Катукова.

В результате сложных маневров и общей неразберихи возле Дубно образовался «слоеный пирог» – советские части, немецкие, снова советские… Гитлеровскому командованию пришлось изрядно потрудиться, чтобы разобраться, кто и где. Немецкие дивизии наступали по расходящимся направлениям, оторвались друг от друга, к тому же им то и дело приходилось сталкиваться с отходящими частями Красной Армии. Немцы упирались в русские колонны, а русские – в немецкие… Полная неразбериха!

Тем не менее генералу фон Клейсту удалось собрать всех, кого намечал. Шесть германских дивизий против двух (даже меньше) советских. Подавляющее превосходство!

* * *

Генерал-полковник Франц Гальдер открыл толстую тетрадь в серой клеенчатой обложке и ровным, аккуратным почерком записал: «29.06. На фронте группы армий «Юг» развернулось своеобразное сражение в районе южнее Дубно. 16-я танковая дивизия, оставив высоты в районе Кременца, атакует противника с юга, 75-я пехотная дивизия наступает с запада, 14-я моторизованная дивизия – с северо-запада, 44-я пехотная дивизия – с севера, 111-я пехотная дивизия – с востока. На стороне противника действует 8-й механизированный корпус. Обстановка в районе Дубно весьма напряженная».

Начальник Генштаба ОКХ еще несколько лет назад завел привычку ежедневно, что бы ни случилось, заполнять дневник. Независимо от того, будний это был день или воскресный, рядовой или праздничный. Вечером (а обычно – уже глубокой ночью) генерал-полковник садился за старинный письменный стол, включал лампу под зеленым матерчатым абажуром и записывал события, произошедшие за день.

Тому были две причины: во-первых, сказывалась истинно германская привычка к систематизации и порядку, а короткие дневниковые записи очень помогали подвести итог дня и выяснить, что удалось сделать, а что – нет, во-вторых, генерал-полковник надеялся, что когда-нибудь его записи станут предметом изучения историков. Ведь как ни крути, а его дневник, по сути, конспект всех важнейших военных событий за последние три года. Можно сказать – история Германии и даже всей Европы…

Причем он, Франц Гальдер, имел к ней самое непосредственное отношение – и как начальник штаба Верховного командования Сухопутных войск Германии, и как автор большинства крупных военных операций. Он разрабатывал, готовил и непосредственно руководил почти всеми крупными кампаниями в Европе. И надо сказать, весьма успешно…

Генерал-полковник записывал, разумеется, далеко не все, оставлял на страницах лишь скупые, лаконичные строчки, фиксировал только самые главные события. При этом он не позволял себе высказывать личное мнение или давать оценку тем или иным персонам, причастным к делу. Особенно если это касалось людей, с кем приходилось непосредственно сталкиваться по службе.

Гальдер считал, что его задача – обозначать факты, давать хронику событий, а оценивать должны другие – историки, политики, биографы. Он – офицер Генштаба, и его задача – записывать точно, объективно и аккуратно.

Правда, иногда генерал позволял себе выразить уверенность, что Германия одержит скорую и окончательную победу. Что было понятно, ведь вся его деятельность как раз и была направлена именно на это… Гальдер прилежно и старательно выполнял задачи, поставленные политическим руководством Рейха, в данный момент – Адольфом Гитлером.

К фюреру, правда, у него было сложное отношение. Он, как германский офицер в четвертом поколении, не мог не видеть, что во главе государства стоит человек, не обладающий, мягко говоря, никакими познаниями в военной науке. У Гитлера имелся кругозор ефрейтора, не более того, и мыслил он соответствующими категориями. Возможно, фюрер был великолепным политиком, непревзойденным оратором (недаром же стал рейхсканцлером Германии!), но вот как военный специалист…

Да любой зеленый лейтенант, выпускник пехотной школы, дал бы ему сто очков вперед! И в тактике, и в стратегии… Но при всем при этом фюрер позволял себе игнорировать мнение опытных генералов и совершенно наплевательски относиться к рекомендациям Генштаба. А иногда и приказывать в ультимативной форме самим командующим армиями!

На совещаниях Гитлер кричал на седовласых, уважаемых генералов, не считаясь с их званиями и регалиями, не говоря уже о возрасте. Это же ни в какие ворота! Подчас доходило до абсурда: например, после успешной Польской кампании фюрер пригласил в Рейхсканцелярию командующих группами армий, высшее руководство вермахта.

После долгого, утомительного торжественного обеда он, поднявшись с бокалом шампанского, неожиданно заявил, что собирается буквально через две недели напасть на Францию. Это, мягко говоря, шокировало военных.

Командующий Сухопутными войсками Германии генерал-полковник Вальтер фон Браухич стал убеждать фюрера, что нападать никак нельзя. Люди нуждаются в отдыхе, требуется пополнение, ремонт бронетехники… Тех запасов горючего и снарядов, что имеются в частях, хватит лишь на две недели сражений. Затем наши танки и бронемашины встанут и превратятся для французов в легкие мишени…

Но Гитлер, упоенный легкой победой над Польшей, не хотел ничего слышать. И назначил конкретную дату – 12 ноября 1939 года. Наступать – через Бельгию и Голландию. С большим трудом фон Браухичу удалось уговорить фюрера отказаться от самоубийственного плана и перенести вторжение на более поздний срок. А затем они вместе спокойно, не торопясь, разработали реальный план вторжения… Точнее, довели до ума идею фон Манштейна.

Дерзкий, очень рискованный план генерала (внезапный удар в обход знаменитой линии Мажино) очень понравился фюреру и лег в основу Французской кампании. Закончившейся, к счастью, блестящей победой германского оружия… И на генералов посыпались награды: фон Браухич получил маршальский жезл, а он – генерал-полковника. Тем не менее фюрер затаил обиду на тех, кто осмелился прилюдно возражать. Вторжение в Норвегию и Данию проводили уже без их участия…

…Операции в Скандинавии едва не закончились провалом: если бы англичане проявили чуть больше решительности и расторопности, то, скорее всего, сумели бы разгромить немецкий десант в Норвегии и не дать оккупировать Данию. Что, несомненно, больно бы ударило по самолюбию фюрера…

…И это пошло бы ему только на пользу – избавило от веры в собственную непогрешимость. Возможно, Гитлер стал бы прислушиваться к советам опытных генералов, а не поддавался липкой лести партийных бонз НСДАП.

Честно говоря, Франц Гальдер недолюбливал высоких партийных начальников и весьма язвительно отзывался об их попытках управления страной. И всегда категорически возражал против вмешательства в дела армии. «Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее политикам», – переделал он по-своему знаменитые слова министра иностранных дел Франции Талейрана.