Осторожно - дети! Инструкция по применению - Маша Трауб

В один из приездов Артем уговорил отца пройти полное обследование. Вердикт врачей просто потряс. Артем волновался, что у отца сердце, давление, сосуды… А оказалось… Отец, которому в следующем году должно было исполниться восемьдесят пять, здоров как бык. С поправкой на возраст, конечно. Давление – хоть в космос запускай. Сердце – как у сорокалетнего. Только с головой плохо. Ведет себя не всегда адекватно – по помойкам лазает, женщин себе придумывает, деньги немыслимые требует.

– А что вы хотите? – разводили руками врачи. – Здоров. Возраст сказывается. Остается только терпеть.

– Я не могу. – Артем имел в виду и то, что должен улететь, и то, что не может терпеть. Должен – отец все-таки, а не может.

– Наймите помощницу, сиделку, если позволяют средства, – посоветовал врач.

Артем улетел, снабдив отца лекарствами, едой и деньгами. Целых полгода от него не было никаких известий. Отец не звонил и ничего не требовал. Когда звонил Артем, телефон не отвечал. Мучила ли Артема совесть? Мучила. Но он не находил в себе сил снова ехать к отцу. Звонок раздался, как всегда, среди ночи. Артем сначала испытал облегчение – значит, отец опять принялся за свое. Но в телефоне он услышал голос своего одноклассника Киры. Кира работал следователем в их районе.

– Слушай, я тут по вызову к тебе приехал. Соседи на шум жаловались. Две тетки в квартире драку устроили. У одной документы на квартиру, у другой – писулька, типа завещание. Отец умер. Прилетай.

Артем вылетел ближайшим рейсом. То, что происходило потом, казалось ему дурным сном. Они с Кирой отправились к этим женщинам и забрали документы на квартиру и бумагу, написанную неразборчивым почерком. Женщины скандалили, каждая утверждала, что она – законная наследница. Ведь и обстирывала, и готовила, и ходила как за малым ребенком. Артем пил таблетки от головной боли горстями, и даже водка, которую заботливо наливал ему Кира, не снимала утробную тошноту. Значит, у отца были женщины. Это не его фантазии. Значит, он им обещал квартиру. И ладно бы одна, но две женщины? И какие… Хабалистые, хамоватые.

Кира помог. На мужчину в форме эти бабищи – а по-другому Артем их и назвать не мог – реагировали с уважением и страхом. На Артема они же кидались чуть ли не с кулаками, обвиняя во всех грехах и в главном – отца бросил, сволочь, а как квартирка нарисовалась, так прискакал из своей заграницы. Артем даже отвечать не мог. Его мутило – то ли от водки, то ли от жизни. Кира умел с ними разговаривать – прикрикивал, угрожал, требовал, затыкал, материл.

Отца похоронили, квартиру отвоевали. Артем пил с Кирой водку. Завтра он собирался улетать.

– Спасибо, – сказал Артем.

– Да ладно. У меня мать лежачая. Уже два года. Врачи говорили, что максимум год протянет. Скорей бы уже все закончилось. – Кира хлопнул очередную стопку. – Жена все ждет, ремонт хочет сделать…

– А мы назад бизнес-классом полетим? – без особого интереса спрашивает на пляже мальчик лет двенадцати у бабушки.

– Конечно, – отвечает бабушка.

Судя по разговору, вчера они ходили в ресторан, который входит в число лучших в Европе, и мальчику не очень понравился краб. А сегодня бабуля повезет внука на экскурсию. На вип-автобусе.

На лице мальчика застыло недовольное выражение. Он ничего не хочет. Ему все надоело. Оживляется он только тогда, когда в бассейне начинается игра в водное поло. Приз – стакан сока. Мальчик очень хочет выиграть приз. Бабушка предлагает ему купить сок, хоть пять стаканов, и он смотрит на нее почти с ненавистью. Она его не понимает.

– Почему меня никто не понимает? – почти кричит внук, оставляя бабушку в недоумении.

Наших детей действительно уже нечем удивить. Мой собственный сын, которого я потащила на Олимп, сказал, что это «гора как гора». Он не поверил, что там жили Боги. А я в его возрасте верила и в Аполлона, и в Артемиду.

Я впервые оказалась в таком месте – комплексе, куда едут только с детьми. Бабушки, мамы, папы, няни, тети, дедушки. Весь городочек живет по детскому режиму и детскими заботами.

– Ой, – закричала я, получив мячом в голову. Рядом стоял мальчик и смотрел на меня очень внимательно.

– Быстро извинись перед тетей!

– Ай, – опять закричала я, получив разряд из водного пистолета в спину.

– Сколько раз тебе повторять – не стреляй в людей! – выговаривала другому мальчику мама.

Войти в море сложно – нельзя наступить на чей-нибудь куличик из песка. Надо умудриться не подвернуть ногу на брошенной лопатке или ведре и увернуться от летящего на тебя ребенка, за которым гонится бабушка с панамкой.

– Мама, я какать хочу! – кричит девочка на надувном матрасе, загребая в сторону берега.

– Женщина! Помогите ей! – кричит мне ее мама, поскольку я рядом, в воде.

Толкаю матрас с какающей девочкой.

– А-а-а-а! – орет очередной ребенок. – Меня медуза укусила!

Оказывается, это мой ребенок. Поскольку кричат они все одинаково, я даже не сразу его узнала.

Как он умудрился запихнуть себе медузу в плавательные шорты – не знаю. Теперь скачет на одной ноге, трет попу и орет на весь пляж.

Другим детям тоже понравилась такая идея, и через пять минут несколько мальчишек уже гоняются друг за другом с ведрами, норовя засунуть медузу в трусы «противника». Поскольку они носятся кругами, поднимая ногами песок, взрослым остается только отплевываться.

Родители дружно усаживают детей читать книжки. Дети уже забыли, как выглядят буквы, поэтому родители читают сами.

– Что такое хандра? – спрашивает девочка, которой мама читает «Евгения Онегина».

– Это когда плохо, тоскливо, ничего не хочется.

– А наследство он получил? – уточняет девочка.

– Да.

– Странная книга. А ты говорила, что про любовь.

Вдруг дети срываются с места и бегут на импровизированную сцену – начинаются игры.

Родители закрывают книги и закатывают глаза. Дети вопят от восторга. Игры такие – нужно ударить пинг-понговый шарик об пол и поймать его чашкой. Или поймать футбольный мяч ведром.

– А нельзя организовать детям что-нибудь интеллектуальное? – просит одна строгая бабушка. Дети смотрят на нее почти с ненавистью.

Обед – тренировка нервной системы. Сколько времени может выдержать взрослый, когда рядом сидит ребенок и стучит двумя ложками, а другой изображает сражение на ноже и вилке? Надо признать, что к этим звуками быстро привыкаешь.

Когда становится темно и угомонившиеся дети засыпают, включается местная сова. Она ухает всю ночь, до рассвета. Громко и с одинаковыми промежутками времени. Я слышала, как одна мама всерьез собиралась взять рогатку сына и пойти охотиться на птицу. Где-то рядом заплакал во сне ребенок – в соседних домиках на подушках вздрогнули мамы. «Мой? Нет, не мой».