Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов

А Шаргаем мы его больше не называли. Зойка отсоветовала: мол, услышит какой-нибудь бурят и обидится. Только, по-моему, не в бурятах дело. Зойке самой не нравилось, что собаку зовут именем здешнего божества. Боялась она чего-то…

Надо еще сказать про Жекин синдром, ведь мы из-за него приехали в Ордынск. Тут борьба шла с переменным успехом: то больной победит синдром, то синдром положит больного на обе лопатки и еще сверху попрыгает.

К примеру, послал Жека домой настоящее бумажное письмо с настоящей бумажной фоткой. Снимал какой-то фотокорреспондент, приехавший в Ордынск из-за «Троицы». А наряд себе Жека сам подобрал из музейных запасов.

Поверх любимой футболки с Бэтменом затянул портупею о двух плечевых ремнях – на одном командирский свисток в кожаном кармашке, на другом компас. На поясе кобура с «наганом» и подсумки для винтовочных патронов. От винтовки Жека благоразумно отказался, у нее длина со штыком – полтора будущих второклассника. Зато вооружился шашкой и заткнул за пояс кинжал – пригодится, когда рука устанет шашкой махать. Фляжка, чтобы глотнуть водицы – и с новыми силами в бой. Бинокль – чтобы первым замечать противника. Футболочного Бэтмена и не видно. Он отдыхает на Жекиной груди.

У ног супер-Жеки скалится Гражданин Собакин, клык белоснежный пускает зайчик в объектив.

Геройская фотка.

А подпись! Тонким фломастером, с завитушками: «Сестриджьке Лене от братика Жене».

Тетя Света похвалила: «Растешь, Евгений!» Экскурсовод Таня провела с Жекой воспитательную беседу на тему «Вот видишь, быть старшим братом совсем не страшно». Для закрепления материала она прикармливала больного его любимыми пирожками с вишней. Жека лопал и поддакивал.

А когда мы возвращались с почты, отправив письмо заказным, чтобы не потерялось, братец вдруг выдал:

– Ну, теперь она точно поймет!

– Кто? – не сообразил я.

– Мама, конечно. Не Ленке же я фотку посылал на самом деле. Она и читать не умеет… А мама глянет и поймет, кто ей настоящий ребенок, а кто – так, подгузники пачкает!

В общем, рецепт детского психолога сработал только наполовину: самостоятельности у Жеки прибавилось, но глупая ревность к сестре не прошла.

Тоскливо мне стало. Братец и без самостоятельности всех извел, а что теперь будет?..

Потом звонила мама и допытывалась, кто надоумил Жеку сделать сестренке такой подарок – неужели сам? Больной почуял опасность: вдруг мама решит, что синдром у него прошел, и нам пора домой?! А как же тогда Гражданин Собакин?! Взять его в Москву Жека и не мечтал – он же собачник и понимает, что таежный пес зачах бы в большом городе. Душа пошла на разрыв: половинка к маме летит, половинка вцепилась в Собакина… И Жека разревелся в телефонную трубку. Это убедило маму, что больной на пути к выздоровлению, но лишний месяц под надзором десантной тети ему не повредит.

* * *

По правде говоря, надзора как раз и не было. Наоборот, никогда раньше мы не знали такой свободы, как в то лето. Если сказать, что тетя относилась к нам, как к своим солдатам, ты подумаешь: «Строго!» – и это действительно так. Ей ничего не стоило заставить нас мыть полы в музее (тысячу квадратных метров!), когда уборщица неделю гуляла на свадьбе у родственников. Но, с другой стороны, солдатам не командуют: «Мой руки!», «Доедай кашу!» Солдатам не запрещают ходить, куда глаза глядят – главное, чтобы они к сроку вернулись из увольнения.

Словом, с тетей Светой было нетрудно ужиться, особенно если наловчишься не попадаться ей на глаза. А я постепенно стал таким виртуозом сматывания удочек, что по утрам исчезал прямо с улицы во время пробежки. Тетя догадывалась, что в проходном дворе меня ждет Зойка с великами, но ни разу нас не поймала. Да и зачем? Километры, которые я накручивал на музыкальном «Пежо» по пути в деревню, стоили пропущенной зарядки. А что я целыми днями пропадал у ведьмака, тете даже нравилось. Она только просила не забывать о музее, когда Тимофей Захарович начнет делиться со мной древними наговорами и прочей народной мудростью. Я и пообещал. Ага. Как только, так сразу. Чтобы тайные наговоры вывесили в музее, и каждый балбес мог по-ведьмачьи устроить соседу зубную боль?! Только этого не хватало.

– Вьюнок! – подсказала Зойка.

– Вижу. Цветок выгорел, я не пойму, белый он или пурпурный.

– А какая разница?

– Белый – на удачу, пурпурный – на мир и счастье в доме, – отбарабанил я.

– Нет, давай по порядку!

– Род – мужской, планета – Сатурн, стихия – Вода.

– Сносно. А как применяют?

– Заваривают и пьют, – ляпнул я наугад.

– А если подумать?

Я только руками развел.

– Он же ядовитый, Москва дремучая! – хрюкнула Зойка. – Семена – под подушку, чтоб кошмары не мучили, корешок носят с собой на удачу и для денег!

Мы валялись на стожке во дворе ведьмаковой избы. Зойка, не глядя, вытягивала из сена засохшие травинки, я должен был о них рассказать. За прошедший месяц мы перебрали стожок сверху донизу, отдельные травинки я помнил «в лицо». Опротивели они хуже варенья столовыми ложками. Видно, поэтому я и проваливал Зойкины экзамены. Но если мне доверяли составить лечебный чай, я ничего не путал и вдобавок чутьем понимал, какие травы помогают друг другу, а какие, наоборот, убивают всю пользу в травах-соперницах.

– А это что? – Зойка показала фиолетовый чуть увядший стебелек.

– Базилик. Род – мужской, планета – Марс… – начал я. – Погоди, а откуда в сене базилик?

Зойка отвернулась, но вспыхнувшее ухо ее выдало. Ясно: сама сорвала базилик в огороде. Магических свойств у него много, но главное – пробуждать любовь. Я поддразнил Зойку:

– Сушеный – от беды, сок – для полетов…

– Ну! Дальше!

– Чегой-то не помню, – пропищал я Жекиным голоском. – От глистов?

Зойкино ухо раскалилось докрасна.

– Для любви и умиротворения, Москва дремучая!

Схватив травник в очень твердом переплете, она стала бить меня куда попало, приговаривая:

– У-миро-творения! У-миро-творения!

Травник был старинный, взятый у тети Светы в музее под честное-пречестное слово. Я отобрал ценную книгу и для сохранности сунул себе под живот.

– Скоро ведь уедешь! – всхлипнула Зойка.

Ну почему девчонки не умеют просто дружить? Вообразят себе рыцаря, влюбятся, а ты давай пыжься, доказывай, что такой и есть, весь в железе с перышками… Причем у Зойки влюбленность не отменяет тычков локтем. Никогда не угадаешь, чем одарит.

– Мы с Жекой приедем на будущее лето, – неуверенно пообещал я.

Зойка отворачивалась: