Дети зимы - Лия Флеминг

Все участники викторины пылали азартом, все жаждали выиграть какие-нибудь рождественские подарки. Пат объяснила Кэй, что на этот раз викторина на христианские темы проводилась не по обычным правилам, а с выбыванием слабых команд, и показала ей соперников из других деревень, местного банка, Женского института и учителей из другой школы. Еще были команды из гольф-клуба и от организации молодых фермеров. Доходы от викторины поступят в Фонд восстановления Долин.

Кэй купила себе содовую с лаймом; от местного пива ее клонило в сон, оно было для нее слишком тяжелым. А ведь ей понадобятся все силы, чтобы достойно участвовать в викторине рядом с Пат Баннерман и ее соратниками.

Возле бара она наткнулась на Ника Сноудена и с трудом его узнала, так хорошо он выглядел. Куда делись его грязные комбинезоны, резиновые сапоги и кепка. Вместо этого запах дорогого лосьона, твидовый пиджак и ладно сшитые брюки из рейтузной диагонали – традиционный наряд сельского землевладельца. Ник с удивлением воззрился на нее.

– Вот уж не ожидал вас тут увидеть, миссис Партридж, – улыбнулся он.

– Почему бы и нет? – парировала она. – Я участвовала в викторине вместе с родительским комитетом.

– А-а, золотые мозги, да? А нам, деревенщинам, остается лишь полагаться на наше нахальство, – саркастически заметил он и повернулся к своей команде, сидевшей в противоположном углу.

Кэй видела, что он осторожно разглядывал ее, и порадовалась, что надела кожаные штаны, сапожки и умело накрасилась. Не он один тратит деньги на одежду.

* * *

Иви замечательно провела время за вязанием без спиц. Она укладывала шерстяные нити между иголками, и получались круглые кольца, складывавшиеся в извилистую змею. Миссис Сноуден считала в это время стежки и стучала спицами. Иви никогда еще не видела, чтобы кто-то так быстро вязал. Впрочем, до этого она вообще не видела, как вяжут. Она думала, что джемперы вяжут машины, а не пожилые женщины, умеющие одновременно разговаривать, вязать и смотреть телевизор. Миссис Сноуден вязала рукава из тонкой шерсти цвета морской волны, добавляя причудливый узор из кремовой шерсти.

– Это подарок к Рождеству? – поинтересовалась Иви; она знала, что Санта не приходит к пожилым людям, поэтому им приходится дарить друг другу подарки.

– Пожалуй, что так, – ответила миссис Сноуден. – Подарок для меня, если я найду время, чтобы довязать. Что скажешь? – Она подняла в воздух связанный кусок.

– Очень большой, – сказала Иви. – Как одеяло.

– Мы и сами тут большие, – засмеялась миссис Сноуден. – А как движется твоя работа?

Иви показала ей кольцо из разноцветных полосок.

– Что мне с этим делать?

– Да что угодно, – ответила ее новая учительница. – Ты можешь свернуть из кольца коврик или чехол на чайник, а можешь сделать берет или шарф для куклы.

– У меня нет кукол, – ответила Иви. – Только Барби, а они продаются с одеждой. – Она показала рукой на корзинку с крошечными нарядами.

– По-моему, они походят на кусачих насекомых… В моем детстве у нас были настоящие куклы и коляски, в которые мы их сажали, а еще мы делали для них домики.

– У Ширли тоже был игрушечный домик?

Миссис Сноуден печально покачала головой:

– Время было послевоенное, игрушек было мало, но однажды она получила игрушку к Рождеству.

– Можно мне посмотреть на нее? – Иви не понимала, почему голос миссис Сноуден делался хриплым и тихим всякий раз, когда она спрашивала про Ширли.

– Я и не знаю, где она теперь. Столько уже времени прошло с тех пор, когда у нас жили немцы. После этого мы называли подарок рождественским домиком… Эй, ты пропустила петли. Дай-ка сюда, а то сейчас все поползет!

* * *

У Норы больно сжалось сердце при мысли о рождественском домике. Как ей объяснить этой крохе, какое было тогда время? Каждый год накануне Рождества в ее памяти оживали те далекие, счастливые дни, когда Ширли была маленькая.

Они немного поиграли в карты, но Норе не удавалось сосредоточиться, и она была рада, когда пришло время «посчитать ступеньки». Она отвела Иви наверх, в спальню, и девочка легла под теплое одеялко, крепко сжимая в руке свое вязание.

Потом Нора снова спустилась вниз по лестнице старого амбара, и, странное дело, на нее нахлынули совсем другие воспоминания. Почему то, что случилось полвека назад, до сих пор согревало ее упрямое сердце? В те годы зимы были по-настоящему суровые и длились много месяцев, поезда ходили по расписанию, а почту доставляли два раза каждый день; тогда мужчины и женщины жили на разных орбитах, несмотря на две мировых войны, а до Уинтергилла можно было добраться только по грунтовой дороге. Лошади были главной опорой фермеров, а трактора роскошью и новшеством. Молоко черпали из больших фляг, а воду качали из артезианских скважин, дотелевизионная эпоха. Приемник на батарейках был единственной связью с внешним миром.

В те времена фермерские жены делали заготовки, словно готовились к жизни в осажденной крепости, на случай, если зима сожмет их в железном кулаке, а если куда-то уезжали, то везли с собой в корзинке голубя, чтобы прислать с ним известие о своем благополучном прибытии. Иногда Нора тосковала по тому черно-белому миру, когда все считали, что способны отличить правильные вещи от неправильных, и ходили либо в церковь, либо в часовню. Война закончилась победой, но мир был серым и ограниченным, все изношено и трудно восстанавливалось. На ферме не хватало рук, мужчины в армии; единственным источником «гламура» были кинофильмы в местном кинотеатре.

Какими мы были невинными, размышляла она, разжигая огонь в камине; мы довольствовались скромными радостями, вечерами у пианино, танцами в деревенской ратуше. Разве поймет спящая наверху девчушка тот старомодный мир?

Нора увидела в зеркале свое отражение и вздохнула. Как же я постарела! Оно было обветренным, это лицо жительницы Долин, с красными прожилками на щеках: увядшее, неухоженное лицо. А ведь когда-то на нем пылала жажда жизни.

Ты не всегда была такой степенной и домовитой, Ленора Сноуден. Было время, когда страсть окрашивала румянцем твои щеки, когда в Уинтергилл привезли рождественский домик. Любовь обрушилась на тебя и закружила в неистовом вихре. Лишь рождественский домик знает твой секрет, но деревянные стены не проболтаются никому.

Она заулыбалась, вспоминая те незабываемые дни, когда она была молодая, свежая лицом и телом, когда взбегала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Да, это были дни, когда ее сердце трепетало.

Если бы только я знала, какую цену мне придется заплатить за это…

* * *

Ник ушел с рождественской викторины, не поддержав свою команду. День рождения всегда был ему в тягость – поздравительная карточка от матери да бутылка односолодового виски. Кому приятно вспоминать, что годы уже ползут к полтиннику?

Его команда не могла соперничать со столом Пат Баннерман, где отвечали мгновенно. Викторина проходила по обычному стандарту, но Ник не мог сосредоточиться на ней – из головы не шел утренний разговор с финансовым консультантом. Хотелось обдумать с ясной головой все предложенные цифры.