Наследие колдуна - Тома Ди

ночь, рассказала, что обход в девять, ближе к десяти уже будет всё ясно. Отдохнёт немного и вернётся.

— Мы около ворот, выйдешь? — звучал в трубке Машин голос.

— Да, сейчас, — ответила она и пошла по тротуару к проездному пункту больницы.

Сев в машину, она поздоровалась и кратко рассказала Маше о состоянии дяди. Девушка заметно сникла.

— Мил, а ты сможешь мою маму посмотреть, пока обхода ждём? Её боли просто замучали, я так на дядю надеялась, а тут, так вышло…

— Да, конечно, посмотрю, — будто на автомате согласилась ведунья.

Милка сидела в машине, а мыслями была совсем не там, сказывалась бессонная ночь и давящая неопределённость. Хотелось скорее всё разрулить, и чтобы стало как прежде. Но…

Егор выехал на дорогу, и они помчались в Синьково. Дом Машиной мамы был на центральной улице, крепкий, ладный, с аккуратными клумбами перед фасадом. Не смотря на мучавшую её боль, женщина уже стояла у калитки, встречая дочь.

— Мам, ну ты чего встала то, тебе ж лежать надо, — журила родительницу Маша, обнимая и провожая в дом.

— Доча, я уж Зорьку подоила, как мне лежать? А ты с гостями? Чего ж не сказала, я б что-нибудь спекла.

Мария представила матери своих спутников и все пошли в дом. Тётя Алёна выглядела очень бодро, не считая медленной поступи. На первый взгляд и не поймёшь, что болеет, но сев рядом за столом, Милка почувствовала сильные сдавливающие боли, так давит зависть. Когда взяла руку женщины, почувствовала, что снять сможет легко и защиту поставит. Отвела Алёну в другую комнату, велела пока никому не входить.

— Значит ты такая же, как и мой братец, — произнесла задумчиво женщина, когда они остались наедине.

— Да, — коротко согласилась Мила и присела за стол напротив Алёны.

— А с ним то, что случилось? Почему сам не приехал? Всегда сестру свою выручал, а тут звоню-звоню, а трубку не берёт.

— Дела у него важные, не может пока, — из разговора Милка поняла, что матери Маша ничего не рассказала про Богдана. Ну что ж, тогда она тоже пока расстраивать не будет, к тому же ничего толком неизвестно.

— Да, дела у него всегда важные, вечно занят, — проворчала Алёна и вдруг лицо её исказила гримаса боли. — Вот, опять, сейчас по нарастающей пойдёт, слава Богу корову успела подоить, а то вчера два часа изводило.

— Где боль?

— Будто опоясывает под грудью, затягивает, дышать и двигаться больно, помоги, Милочка!

Меланья уже зашла со сзади и коснулась ладонями нижней части спины Алёны, слегка надавила и начала пропускать сквозь пальцы в тело нужные волны. Женщине становилось легче, прерывистое дыхание выровнялось, тело расслабилось.

— А что вам врачи сказали, когда вы скорую вызывали? — решила уточнить Меланья, когда от Алёны окончательно отступила боль.

— А чего они скажут? Обезболивающее вкололи и предложили в стационар на обследование, а я не могу, у меня хозяйство. Отказ подписала и дальше пахать. Спасибо тебе большое, мне Богдан когда боли снимал, так на полгода почти хватало, а потом опять…

— Тёть Алён, расскажи мне, как брат тебя лечил?

— Да почти как ты, поводит руками, и я огурец. Потом вечно дверь чем-то мазал и говорил, чтобы чужих в дом не пускала.

— А ты пускала?

— Так ведь как чужие? Мы тут всей деревней как родня, что ж я отгораживаться буду? Скажут, Алёнка зазналась, итак из-за брата смотрят косо. А я простая, и Машка моя простая, и живём по-простому, как все.

— Ладно, понятно всё. Я отгораживаться и не прошу, вот только на тебя похоже регулярно что-то скидывают, вот боли и преследуют. На дверь Богдан защиту ставил, покажешь где?

— Ой, так я давеча красила там, обновить хотелось, чтобы красивее было. Совсем забыла, — охнула женщина.

— Давно?

— Да неделю назад почти.

— А кто после этого к тебе в гости пожаловал?

Тётя Алёна нахмурилась, явно вспоминая прошедшие дни.

— Нинка приходила, соседка, вон, дом напротив, — она вскинула руку, указывая направление, и продолжила. — Вот те раз, а ведь точно…

— Что точно? — уточнила Меланья.

— Нинка ко мне редко ходит, а тут с кульком конфет заявилась, на жизнь свою жаловалась.

— А хотела чего? Просила её что-нибудь дать? — допытывалась ведунья.

— Да нет, так чаю попили, я её бредни про младшего сына послушала, пару советов дала, да и распрощались.

— А когда прощались, не поругались? Не было никакого негатива? — Милке хотелось докопаться до истины, чтобы раз и навсегда отвязать от Алёны паразитку.

— Да она никак уходить не хотела. Я уж и намекала, что дела у меня, что пора бы уже и до дому… А она сидит и сидит. Пришлось напрямую выпроваживать. Обиделась Нинка, назвала меня чёрствой и не способной сопереживать. Тут меня как волной окатило, говорю ей: «Мне б твои проблемы», и дверь закрыла, даже до калитки не проводила. Больше ко мне не заходит, даже здороваться перестала.

— Это ей теперь не к чему, я имею в виду здоровья тебе желать, она ж свои проблемы на тебя скинула по твоему добровольному желанию, без принуждения.

— Это как? — округлила глаза Алёна.

— Ты же сама ей сказала «Мне бы твои проблемы», вот и сбылось желание. Но ты не переживай, это мы сняли, боли больше не будет. А защиту мы возле калитки под плитку положим, там ты её не закрасишь, — улыбнулась Меланья.

— Ой, спасибо тебе Милочка, спасибо родная!

Милка сделала, как надо оберег, вручила хозяйке дома и рассказала с какими словами закладывать, куда и в какое время.

— Главное, чтобы никто не видел, что ты делаешь. Лучше всего конечно ночью, но и раннее утро тоже подойдёт, сама думай, когда у вас тут на улице безлюдно.

— Да, поняла, всё сделаю, как ты сказала, спасибо ещё раз.

Посидели ещё немного и стали собираться. Маша на неделю решила у мамы остаться, помочь и присмотреть, Мила в больницу к Богдану, Егор по просьбе Лёхи на сегодня водителем был. Попрощались с деревней