Неукротимый горец - Донна Грант

— Дейрдре, — сказал Лукан.

Хейден кивнул.

— Когда боль прекратилась, и мне перестало казаться, что мои кости вот-вот выскочат из кожи, я услышал ее смех. Я знал, что должен бежать, поэтому вскочил и побежал. Я ни разу не оглянулся и не остановился. Что-то говорило мне, что я должен добраться до моей семьи. Когда я нашел их… — Хейден два раза откашлялся, прежде чем смог выговорить эти слова. — Они были мертвы. Моя мать, мой отец и мой брат. Все жестоко убиты.

— Что произошло потом? — спросил Лукан.

— У меня едва ли было время, чтобы осознать случившееся, прежде чем вирраны и другие Воители окружили меня. Меня оглушили, и я потерял сознание, а когда очнулся в Кэрн-Тул, надо мной стояла Дейрдре. Она очень разозлилась, что я осмелился сбежать, и хотела наказать меня. Своим волосом она содрала кожу с моей спины, все это время насмехаясь и рассказывая мне, как послала драу убить мою семью. Я потерял все, поэтому вцепился в единственное, что у меня осталось. Ненависть и месть.

— Это объясняет твою ненависть к драу. Мы все удивлялись, но я знал, что должна быть какая-то ужасная причина, почему ты так ненавидишь Кару. Мне очень жаль.

— Я не ненавижу Кару, я ненавижу, что кровь драу течет в ее венах и висит у нее на шее. Нам всем пришлось пережить кошмар. — Хейден пожал плечами: ему было сложно говорить о том, что все еще терзало его. — Твой клан был убит. Так же как и моя семья.

— Спасибо, что рассказал мне. — Лукан встал и обошел стол, чтобы положить руку Хейдену на плечо. — Может быть, мы и не одной крови, но мы братья. Каждый Воитель здесь мой брат. Не неси груз своего прошлого в одиночестве. В конце концов, ты погибнешь под ним.

Хейден подождал, пока Лукан окажется на верху лестницы, прежде чем прошептать:

— Слишком поздно, Лукан. Он меня уже похоронил.

Айла вышла из башни задолго до рассвета. Она отдохнула, насколько могла, не позволяя себе погрузиться в глубокий сон, в котором ее ждали кошмары.

Сидя в своей новой спальне, Айла позволила памяти воскресить воспоминания о пекарне и любимых рецептах ее отца.

Вскоре она решила посмотреть, что представляет собой кухня в замке Маклауд. Ей все равно больше нечем заняться, а хорошо бы перестать наконец предаваться безрассудным мыслям о поцелуе, который Хейден почти подарил ей.

К своему удивлению, Айла обнаружила все необходимое для приготовления любимых пирожных ее отца с заварным кремом. Айла радовалась, что она одна, когда пыталась заново освоиться в кухне. Миновали века с тех пор, когда она в последний раз готовила, да и вообще заходила на кухню. Ей понадобилось гораздо больше времени, чем хотелось бы, чтобы сориентироваться, но как только она это сделала, все навыки мгновенно вернулись к ней, как будто и не было этих пяти столетий.

Она так увлеклась готовкой, что не видела, как встало солнце, и не заметила, когда к ней присоединились остальные.

— Пахнет замечательно, — сказала Маркейл, подходя к противоположной стороне большого рабочего стола. — Что ты печешь?

Айла подняла глаза и улыбнулась. Она нагнула голову и потерлась носом о плечо, поскольку руки ее были в муке.

— Пирожные с заварным кремом. Их больше всего любила моя мама.

— Не могу дождаться, когда попробую.

В кухню вошла Кара и втянула носом воздух.

— Весь замок пахнет восхитительно. Чьих это рук дело, и что мы будем есть?

— Это Айла, — ответила Маркейл. — Она печет пирожные с заварным кремом.

Кара закрыла глаза и застонала, облизываясь.

— Я уже сто лет не ела пирожных с кремом. Сколько ждать, пока они приготовятся?

Айла опасливо посмотрела на них, сомнения камнем лежали в ее животе. Что, если пирожные получатся невкусными? Она не вынесет конфуза.

— Скоро, — ответила она.

— А что ты делаешь сейчас? — спросила Маркейл и наклонилась ближе, чтобы посмотреть.

— Пудинг.

Кара облизнула губы.

— Я уже умираю с голоду. Как давно ты здесь?

Айла пожала плечами и продолжила мешать пудинг в миске.

— Не знаю. Наверное, довольно долго.

— Задолго до рассвета, — произнес низкий мужской голос.

Голос, от которого у Айлы по коже побежали мурашки и сосредоточились между ног. Голос, который она стала узнавать слишком быстро.

Она подняла глаза и увидела Хейдена, стоящего на пороге с Лариной и Фэллоном. Его черные глаза пристально смотрели на нее. Испытующе. Ищуще. Все, о чем могла думать Айла, — это ощущение его сильного тела рядом с ее телом и то, как он чуть не поцеловал ее.

— Я не могла спать. И решила сделать что-то полезное.

Айла продолжила перемешивать пудинг и изо всех сил старалась не смотреть на Хейдена.

— У меня предчувствие, что моему желудку все понравится, — сказал Фэллон. — Но тебе необязательно было делать все это.

Айла не стала отвечать ему. Она продолжала перемешивать пудинг, старательно разбивая все комочки, чтобы он получился таким же гладким, как у ее отца.

Женщины начали накрывать на стол для завтрака, их голоса наполнили тишину. Айле не нужно было поднимать глаза, чтобы знать, что Хейден и Фэллон все еще в кухне. Как не нужно было проверять и убеждаться, что глаза Хейдена не отрываются от нее. Она чувствовала его горячий взгляд так же отчетливо, как ощущала жар от печи.

Ларина вдруг рассмеялась и сказала:

— Гэлен расстроится, что все пропустил.

Айла отставила миску и пошла проверить пирожные. Взгляд в печь подтвердил, что они действительно готовы. Она достала их и поставила горячие сладости остужаться.

Хейден подошел к ней. Айла смотрела на пирожные и видела многочисленные ошибки, которые допустила, ошибки, за которые отец отругал бы ее. В следующий раз она сделает лучше.

— Они выглядят и пахнут вкусно, — сказал Хейден. — Когда можно будет попробовать?

— Пусть сначала остынут. Они слишком горячие.

Его близость творила с ее телом нечто невообразимое. Айла почти протянула руку, чтобы коснуться его, провести по жестким сухожилиям и бронзовой коже. В последний момент она смогла остановиться и сжала руки в кулаки.

— Тебе не обязательно было спать в башне, — пробормотал он. — Моя спальня в твоем полном распоряжении.

Айла сглотнула, радуясь, что стоит спиной к остальным.

— Было неправильно с моей стороны отбирать у тебя комнату, когда для меня нашлось другое свободное место.

— Мне кажется, башня подходит тебе.

Тут она посмотрела на него, и ей вдруг стало трудно дышать. Его черные глаза смотрели на нее, в их темных глубинах горело желание, то же самое желание, которое она видела в его глазах прошлой ночью, когда он чуть не поцеловал ее.